В глазах отца что-то вспыхнуло и погасло. Неожиданно Рауль пожалел, что вообще затеял этот разговор при нем. Это не честно. Отец не может защищаться.

– Боялся? Он обращался со мной как с грязью. А ты позволяла.

– Позволяла, чтобы он направлял тебя. Это его право как отца.

По крайней мере, она не стала притворяться, будто не понимает. Более того, подняла рукав и показала сыну длинный белый шрам на руке.

– Мой отец был куда жестче со мной. Это его работа. В пьяной ярости. Мне было тогда семь лет. При всех своих недостатках Эдуардо никогда тебя даже пальцем не тронул.

Ощущение было как от удара. Раньше она всегда утверждала, что это несчастный случай.

– Я не знал.

– Это было давно. Тогда подобные вещи не обсуждались, да и не осуждались. Можно сказать, это было нормой. Мы оба страдали от рук родителей и пытались не повторить этого с тобой и Мартой. Думаешь, твой отец был суров с тобой? Вот Нестор, да, задавал ему хорошую трепку за малейшую ошибку. Признаю, в отношении тебя мы не всегда вели себя правильно. Попробуй избежать этих ошибок в отношении своих детей. Но ты все равно будешь ошибаться, как и все мы.

Рауль едва удержался от смеха. Какая ирония! Его дети? Единственная женщина, от которой он хотел бы детей, – Чарли. Но он все испортил и потерял ее. Так же как его потерял отец.

Он оглянулся на отца. Интересно, что таится в этих голубых глазах? Одни эмоции сменяли другие. Что все это значит?

Вдруг до него дошло.

Отец хочет извиниться.

Рауль хотел уйти, оставив без внимания невысказанное извинение непринятым, однако наклонился, накрыл ладонью неподвижную руку родителя и слегка пожал. Жизнь его и так наказала достаточно, и сын не вправе осуждать, учитывая то, что его действия заставили уйти женщину, которую он любит.

И впервые проблеск понимания, через какие испытания пришлось пройти его родителям. Пока еще рано говорить о прощении, но он на пути к этому.

Пятнадцатый лот – недельный отпуск на острове Алиана, пожертвованный Пашей и Эмилией Плющенко, ушел за сто тысяч евро. И это не самая высокая продажа за вечер. Подобная честь выпала лоту номер 22 – портрету художника Грейса Мастранжело, проданному за четверть миллиона. Знатоки живописи говорили, что для победителя это очень выгодная сделка.

От всех этих чисел голова у Чарли шла кругом. За один вечер они выручили миллион евро, не считая билетов. Глядя в ошеломленные лица Сева и других служащих, она была уверена, что у них возникли те же проблемы с числами.

Аукцион завершился, теперь каждый был волен делать все, что хочет. Отправиться в ночной клуб на танцы, или в концертный зал, где музыканты давали оригинальную программу, или же просто постоять у перил, глядя на далекую Барселону, мерцающую разноцветными огнями под черным небом.

Чарли так и поступила, прищурилась, пытаясь вспомнить, в каком месте береговой линии находится их старый дом. Когда она подняла глаза, на нее смотрели миллионы звезд. Втянув прохладный соленый воздух, она попыталась собраться с мыслями. Больше всего хотелось найти Рауля, поговорить с ним. Она заранее продумала, что ему скажет. Правда, один взгляд в его лицо после того, как она предложила тост за него, расстроил планы.

Сомнения и старый «друг» – страх прокрались обратно.

А если он ее отвергнет?

А что, если…

Чарли одернула себя. Все эти «если» ничего не значат. Она поговорит с ним еще до окончания вечера. Она должна это сделать.

– Можно присоединиться?

Она вздрогнула, повернула голову. Сердце пустилось вскачь.

Рауль в черном смокинге и с двумя бокалами шампанского.

– Я подумал, после всех этих разговоров тебя должна мучить жажда.

– Благодарю.

Когда она брала бокал, их пальцы соприкоснулись, ее щеки вспыхнули.

Он стоял совсем близко и тоже смотрел на город.

– Ты ошибалась.

– Насчет чего?

– Твоя идея с тостом. Не я заслужил это. Ты заслужила.

– Нет.

– Да. Без тебя ничего бы не было. Это твоя идея, твоя энергия. Я всего лишь дал ей ход.

– Вот именно, если бы не ты, ничего бы не было.

– Если бы ты не начала, мне бы вообще нечего было делать.

– Так можно спорить до бесконечности. Как насчет того, чтобы решить, что мы оба были нужны?

Он улыбнулся и поднял бокал.

– За работу в команде.

– Точно.

Они чокнулись.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Я не могу вернуться в то время, когда ежедневно так одевалась, но в особых случаях это приятно.

– Ты всегда прекрасно выглядишь, независимо от того, во что одета. Хочу, чтобы ты знала, я переписал документы на Поко Рио и на тебя.

– Но ведь реконструкция еще не завершена.

– Мне вообще не стоило делать то, что я сделал. Это скверно, и мне ужасно стыдно. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня.

У нее в голове все поплыло.

– У тебя были на то свои причины.

– Не было, во всяком случае, теперь я их не вижу. В общем, нужна твоя подпись. Можешь заехать ко мне в офис, или я отправлю к тебе курьера, если так проще.

– Спасибо.

Он пожал плечами, отвернувшись от сверкающего города.

– Я вот что подумал. С деньгами, которые мы сегодня собрали, можно открыть еще один Поко Рио. Как насчет того, чтобы найти подходящую недвижимость для меня в Барселоне?

– Для тебя?

Неожиданно.

– Я плачу за здание и реконструкцию. А из фондов можно платить персоналу и брать на повседневные нужды. Я был бы рад оплатить все прямо сейчас. Расходы на персонал, ремонт, все. Деньги, собранные сегодня, предназначены для этого центра и имеют полное право быть потрачены на него. Но еще могут использоваться для помощи другим детям в подобном положении. Если продолжим сбор средств, сможем привлечь больше внимания к тому, с чем приходится жить этим детям, и помочь им.

– Хочешь, чтобы я помогла тебе в этом?

– Ну да. А я бы тебе платил.

– Мне не нужно платить.

– Знаю, но я бы все равно платил. В том случае, если ты примешь мое предложение.

Она открыла было рот. Интересно, что он хочет сказать.

– Не отвечай. Подумай. И дай мне знать, когда примешь решение.

У Чарли и до этого голова шла кругом, но это пустяк по сравнению с тем, что она почувствовала сейчас.

Он доверяет ей. Действительно верит в нее.