– Не двигайтесь, не высовывайтесь, – Ольга чем-то еле слышно звякнула, подняла руку с невидимым во мраке, оружием. – За пределами границы они нас тоже не видят. Нельзя их спугнуть.

Хонси жарко пыхтел Женечке в спину.

На какое-то время кот пропал из виду. Женечка заволновалась, но тут заметила тонкую, слабо светящуюся, нить, тянувшуюся из рукава Привратника. Окуляры стражницы тоже едва заметно светились; кажется, она улыбалась. Нить то дрожала, то ослабевала.

– Караульные плохо поддаются мороку, – не открывая рта, прямо в голове Женечки, буркнул Оракул.

У глухой кирпичной стены дома возник грузный горбатый мужчина в вечернем костюме. Ольга положила правую руку на сгиб левой.

– Справедливая Баст, хранительница покоя, – быстро шептал Оракул, сбиваясь порой на незнакомое наречие, – изгони нечестивых из теплого очага, засыпь пеплом их колодцы…

Привратник тоже шептала, не разжимая губ. Нить вибрировала.

Женька упустила момент, когда Хонси прыгнул. Вестник стремительно кинулась через сугроб к проявившейся двери.

– Идемте, живей, и не вздумайте упасть! – Привратник навалилась Женьке на плечо, заковыляла по кошачьим следам, удерживая нить. Под тяжестью стражницы недавняя больная едва не сложилась пополам. Чтобы не рухнуть, пришлось схватиться за колючий еловый сук. За шиворот тут же осыпался килограмм снега.

Цесарио уже стоял на крыльце, сжимая в ручищах вывернутую из петель дверную коробку. На внутренней стороне двери, прибитое гвоздями, дергалось, извивалось что-то живое, полосатое, вроде ящерицы, с противным лысым хвостом, утыканным кривыми иголками. Цесарио держал находку на вытянутых руках; видимо, ему очень не хотелось прикасаться к несчастной твари. Существо засвистело дико, яростно, так что у Женьки разом заложило уши.

– Хонси, наверх!

Внутри, в прихожей, вспыхнули свечи. Хотя возможно, они горели и раньше, но что-то мешало ярким лучам проходить сквозь заиндевевшие оконные стекла. Прямоугольник света из прихожей вытянулся наружу, задрожал, как огромный мыльный пузырь, но так и не достиг заснеженной дорожки. Женька видела внутри дома кусочек такого знакомого гардероба, но казалось почему-то, что прихожая где-то далеко, как бывает, когда смотришь в перевернутый бинокль. Там внутри мелькали огни и кружили спугнутые тени.

Прибитая к доске тварь свистела, пока рядом не очутилась Ольга. Вестник сделала короткое движение, Цесарио тут же отшвырнул дверь далеко в сугроб. Хонси прыгнул на стену, в два прыжка достиг террасы, зазвенело стекло…

Портал открыт, у нас почти получилось, но впереди более сильные чудовища!

По беззвучному крику Оракула девушка поняла – что-то идет не так, как задумано. Хонси кубарем свалился вниз, заскулил котенком. Его лапы дымили, противно запахло паленой шерстью. На промерзшей кирпичной стене алыми каплями проступили следы огромных кошачьих лап, они пузырились и трескались. Женька невольно поджала пальцы на ногах, и сжала кулаки, ступни и ладони обожгло разом, словно все ее конечности угодили на раскаленную сковородку.

Цесарио прыгнул в дверной проем… и кубарем отлетел назад. Невероятная капля света все так же раскачивалась, точно короткое щупальце, но снег на крыльце и на дорожке оставался абсолютно темным. Зато в глубине здания задергались, заколебались сотни огней.

– Привратник! – простонала Ольга.

– Я слышу, уже иду, отвернитесь все!

Пространство вокруг напряглось, превратившись в надутый, до предела, воздушный шар. Пару мгновений Женьке казалось – она провалилась на дно воронки, а где-то в зените повисло освещенное окно башни, прямые линии чудовищно искривились, нить в руке Привратника выгнулась дугой, как веревка от скакалки.

– Вперед, сударыня, не мешкайте!

Женька сжала зубы и отважно рванула по следам Хонси. Вокруг все мигом изменилось. То, что прежде казалось прямым и четким, – крыши поселка, дымки, линии электропередач, цепочки горящих фар на дороге, – искривилось до неузнаваемости. Внутри распущенного шва оказалось тихо, безветренно и почти тепло. Только где-то глухо, словно из-под воды, рычал Цесарио.

Ольга вторично атаковала проем двери, но с такой же скоростью отлетела назад. Привратник ковыляла, левой рукой приподняв на лоб очки, правой рукой властно обхватив Женечку за плечи. Девушка кое-как переставляла ноги, думая об одном – только бы не упасть, только бы не упасть!

– Помогите же мне, быстрее!

Проклятая боль возвращалась. Последние минуты стало трудно дышать, колени дрожали, норовя сложиться в самый неподходящий момент.

– Взываем к тебе, справедливая Баст, охранительница порядка! – бормотал Оракул.

– Помогите же мне, это ведь ваше гнездо! – прохрипела Привратник, и подняла голову.

В первую секунду ничего страшного не произошло. Зато во вторую многое поменялось самым разительным образом. Сонная зимняя реальность точно вскипала там, куда всматривалась суровая стражница. Неказистая деревянная башенка на втором этаже обернулась сложной конструкцией из гнутого черного металла, похожей на переплетение чугунных змей. Чугунные змеи едва заметно вибрировали, а на самом верху, где в обычном мире торчала облезлая черепичная крыша, теперь глубоким темно-синим цветом переливался огромный тюльпан.

Под рентгеновским взглядом Привратника ободранные углы бревен на втором этаже вытянулись, посветлели, превращаясь в хищные зубастые клювы, а безобидные окошки первого этажа вдруг с чмоканьем втянулись внутрь, точно затаившиеся на морском дне хищники. Две корявые фигуры, завернутые в серое, похожие скорее на пеньки, чем на людей, удирали в сторону леса. Кто-то волосатый, сгорбленный, сидевший прежде на коньке крыши, шустро юркнул в узкую форточку.

– Возможно, дом не спасти, – пробурчала Привратник. – Отразившееся зло проросло слишком глубоко. Держитесь рядом. Не откликайтесь на зов, что бы вам ни почудилось.

Стоило стражнице отвести взгляд, как окружающее мигом вернулось в безобидное, дряхлое состояние. Женька успела заметить еще много чего странного, пока ее волокли к крыльцу, но самым чудесным стало открытие, что истинное лицо родного дома ее вовсе не пугает. Где-то внутри, после всех чудес нынешнего вечера, она оказалась готова. Ей даже что-то показалось знакомым, например вот эти сучковатые лапы, что росли прямо из дверных косяков. Стоило Привратнику приблизиться, как деревянные руки задымились, затлели, втянулись под притолоку.

Встретив взгляд Привратника, пузырь света, охранявший вход, лопнул с долгим звоном, точно рассыпались елочные игрушки. Не успела исчезнуть преграда, как Цесарио пулей ворвался в проем, и двинул в сторону кухни. Оттуда раздался истошный визг. Чертыхаясь, Ольга протиснулась следом. В ноздри Женечке ударила тошнотворная вонь.

– Не дайте им уйти, – напутствовала стражница.

В прихожей Женечка увидела сбоку ее глаза. Совсем чуть-чуть, коротко, и тут же отвернулась, поскольку смотреть туда дальше – все равно, что в упор пялиться на включенный фонарь. Вот только фонарь этот светил в каком-то неведомом спектре, совсем не так, как обычные лампы. Женечке показалось, что у Привратника очень тонкие, вертикальные зрачки, а глаза выпуклые, многоцветные…