— Я окажусь в редко посещаемой складской зоне грузового порта. Все склады по данной линии арендованы на длительный срок нами через подставные компании. Я выйду за территорию, она охраняется, но выход из складской зоны свободен, воровство — слишком аморальный проступок. В двухстах метрах направо от выхода будет остановка городского транспорта.

— Какой транспорт ты ждёшь?

— Это что-то вроде автобуса, — сказал я. — Он разделён на взрослую и детскую зоны. Водитель в кабине, вынесенной на крышу. Мне нужен автобус с надписью «Ухол», это конечная. Я сажусь на одиночное сиденье. Оплата за проезд списывается с чекера.

— Что такое чекер?

— Механическая кредитка. — Из другого кармана я достал странный механизм, похожий на карманные часы. На нём даже были стрелки и цифры. А ещё — фигурный вырез вместо заводной головки. — Прижимаю порт к датчику кассы, устройство фиксирует мой банковский код и вводит данные в механизм. Каждый чекер надо раз в три дня сверять с банковским терминалом, чтобы зафиксировать расходы и доходы… Мар, у них что, нет электроники?

— Практически нет. Зато механику они развили до немыслимой степени.

— Как же так?

Мар посмотрела на меня как на идиота.

— Планета двести лет под сбором смыслов. Совершенствовать имеющееся гораздо проще, чем открыть новое.

— А. — Я спрятал чекер в карман. — Ну да. Я доезжаю до остановки Ухол-два. Названия объявляет водитель, также они дублируются на перекидном указателе внутри автобуса. От остановки я иду по улице, лежащей перпендикулярно трассе. Мой дом… то есть дом Джагерда, носит название «Красная волна». Что это значит?

— Не в курсе, — Мар нахмурилась. — Считаешь, что это важно?

— Нет… Я вхожу в дом, забираю саквояж с вещами. Его собрала жена и должна была оставить у дверей. Ни её, ни детей дома не будет, они в отъезде. Я сажусь на автобус в обратном направлении и еду до остановки «Клинг». На остановке жду. Ко мне кто-то подойдёт. Всё.

— Верно, — сказала комендант. — Если жена или дети всё же окажутся дома и поймут, что ты не Джагерд, побеспокойся, чтобы они не помешали.

— Как? — спросил я настороженно.

Мар вздохнула:

— Как угодно. Свяжи и запри в чулане, например. Это не важно.

— А что важно?

— Важно выполнить задание и найти кристалл! — с напором сказала Мар. — Ты моя последняя надежда, понимаешь? Я в тебя верю.

Она что, серьёзно?

Вначале потеряла ценнейший кристалл, потом угробила двух разведчиков-морфов.

А теперь «последняя надежда», «верю»!

Но я кивнул и сказал с уверенностью, которой не испытывал:

— Всё будет хорошо.

Глава вторая

У лысеющего биохимика была красивая жена.

…Нет, слава всем богам и пришельцам, её не оказалось дома! Ни её, ни детей Джагерда. Наверное, я смог бы с ними поговорить достаточно убедительно, чтобы не пришлось никого связывать и запирать в чулане. Но очень уж этого не хотелось — орущая инопланетная женщина, истерящие инопланетные дети… бр-р!

К моменту, когда я добрался до коттеджа под названием «Красная волна», с меня семь потов сошло, а нервы были на пределе.

Я же ехал по инопланетному городу, живущему своей инопланетной жизнью! Нет, если глянуть быстро и не всматриваясь, то можно было бы даже не найти отличий. В голубом небе светило жёлтое солнце, здания напоминали ту унылую урбанину, что понастроили в Москве, да и по всему миру, перед Переменой. В портовой зоне вообще всё выглядело так функционально, что этим могли пользоваться хоть люди, хоть тэни, хоть Инсеки. Дороги покрыты или шестиугольной плиткой, или чем-то вроде бетона. На улицах машины, на тротуарах люди. Есть деревья, похожие на наши хвойные, летают какие-то птички (хотя, похоже, они покрыты не перьями, а какими-то нитями, вроде меха или волос).

А вот если вглядеться…

К внешности тэни я привык почти мгновенно. К одежде — нет. Несмотря на тёплую погоду (видимо, стояло лето), большинство носило плащи или накидки, разукрашенные яркими узорами. Сама одежда однотонная, большей частью тёмная, плащи — яркие. Даже дети бегали в плащах! И это при чистом небе, без намёка на облачка. Я порылся в памяти — влитые в меня данные о культуре тэни всплывали с некоторым усилием. Увы, никакого намёка на неожиданно начинающиеся дожди, на какую-нибудь религиозную или символическую важность плащей не оказалось.

Зато никто не носил ни шляпы, ни кепки, вообще никаких головных уборов или украшений. Стрижки короткие, волосы у всех светлые, до белизны, как у альбиносов, любой земной блондин тут показался бы брюнетом.

Легковые машины имели три колеса, два спереди и одно, более широкое, сзади. Я попытался представить себе логику такого решения и не смог. Рулить же сложно, устойчивость ниже!

У автобуса, впрочем, колёс было шесть. Может быть, какая-то символическая важность числа три? Если уж они едят с треугольных тарелок… блин, это ж неудобно делать! Посуда на Земле круглая, потому что вся она изначально родом с гончарных кругов…

А ещё я вздрагивал каждый раз, когда видел местных женщин. Причёски у них тоже были короткие, да и одежда походила на мужскую, никаких платьев и юбок я не заметил. Но вот кое-что другое било по мозгам…

Я стоял в просторной прихожей (мой ключ подошёл, в доме никого не было) и смотрел на крупную фотографию, висящую на стене напротив входа.

В центре был Джагерд. Довольный, лоснящийся, лыбящийся в камеру. Улыбка, как ни странно, у них почти человеческая. Судя по расположению фигур и хозяйскому жесту, которым он обнимал супругу, в обществе тэни действительно царил патриархат.

Жена Джагерда, впрочем, не выглядела забитой или недовольной. Скорее — гордящейся мужем, детьми, домом (фотографировались они на маленькой лужайке перед коттеджем). Красивая женщина, нежно-розовая кожа у неё выглядела уместно и привлекательно, а пепельно-серые волосы в крошечных кудряшках казались затейливой причёской.

Но был момент, который я не осознал ещё на Саельме, первый раз увидев изображение тэни.

Конечно же, не только у мужчин здесь было четыре соска!

У женщин — тоже. Причём груди имелись в комплекте, все полноценного размера.

А ещё женщины тэни не скрывали две верхние груди. Декольте открывало и большую часть нижних, но верхняя пара вообще была открыта!

И дело не в том, что фотография интимная или Джагерд психованный извращенец. На улицах было то же самое! У маленьких девочек грудь была закрыта, но, как только они начинали расти, — девушки с гордостью выставляли их напоказ! По улицам дефилировали девушки и женщины, демонстрирующие себя всем желающим!

Может, у них женская грудь не является сексуальным объектом?