стола, чтобы лично сопроводить меня в полулюкс на верхнем этаже. Она бубнила о панорамных видах этого грязного, окутанного смогом промышленного города, о сложной системе выключателей и светорегуляторов, о бонусе от отеля – блюде с грушами, яблоками и манго в форме местной флоры и фауны. Наконец она ушла, а я выбросила в мусорное ведро всех до единого яблочных лебедей (предосторожность, которую я всегда принимала в Китае[6], наряду с тем что кипятила воду в электрическом чайнике, даже чтобы почистить зубы). Я опустила термостат, задёрнула плотные шторы и скользнула в кровать. Десятки крошечных кулачков замолотили мне в виски, а когда я коснулась лба тыльной стороной ладони, едва не обожглась. Моё тело кричало, чтобы я вырвалась отсюда, но разум возражал, что уже слишком поздно. Я нацарапала своё имя на этом контракте, я пожала столько рук. Такие люди, с их деньгами, связями и незаконными делами, не любили, когда с ними спорили. Разве Винни не набросилась на меня, как только я осмелилась взбунтоваться?

В назначенный час я вышла из отеля, чтобы водитель отвёз меня из одного роскошного отеля Дунгуаня в другой. Моя стратегия заключалась в том, чтобы быть в высшей степени приветливой и неинтересной. Я вполне могла пережить вечер, не задавая неудобных вопросов и никого не зля. Лифт изрыгнул меня в роскошный ресторан на крыше с матовыми золотыми стенами и зеркальным потолком, инкрустированным бронзовыми драконами. Меня провели в массивную отдельную комнату, в которой легко могло бы разместиться пятьдесят человек, но в настоящее время в самом центре стоял единственный стол, вокруг которого сидели трое невзрачных мужчин в тёмных блейзерах и одна молодая женщина с высоким пучком. При виде пучка я вскрикнула: Мэнди, я думала, вы в Милане.

Женщина повернулась. Это была не Мэнди, а другая молодая женщина в облегающем чёрном платье, с тяжёлым плетёным золотым ожерельем на шее. Двое мужчин неловко усмехнулись, а третий сказал: это Линьлинь, моя спутница.

Несмотря на описания Винни и Оли, я не узнала Босса Мака, поскольку не смогла представить густые седые волосы и ухоженные усы и вместе с тем болезненно-желтоватый оттенок его кожи и глаз, худобу, из-за которой одежда на нём болталась. Всё это не сложилось в моей голове в один образ. Я опустила голову и извинилась перед девушкой, которая, похоже, нисколько не обиделась, а потом пожала руку Боссу Маку. Я не ожидала, что он в таком состоянии решится прийти.

Его хватка оказалась крепкой и властной. Он сказал: разве я мог упустить шанс встретиться с вами лично? Пожалуйста, еще раз поблагодарите мужа, что уделил мне время.

Вслед за ним представились остальные мужчины. Один, с хитрыми глазами и ярко-оранжевым галстуком, оказался недавно назначенным вице-мэром Гуанчжоу. Очевидно, Босс Мак стратегически предложил ему инвестировать в наш бизнес. Мужчина постарше, с двойным подбородком и угольно-чёрным зачёсом, прикрывающим лысину, был начальником полиции в отставке, который получал ежемесячный гонорар в обмен на то, что держал все необходимые группы в курсе запланированных рейдов.

Вице-мэр бодро предупредил меня, что никто из них не говорит по-английски, а начальник полиции наклонился и налил мне бокал белого вина – бургундского гран крю.

Все чокнулись бокалами и сказали тосты, в том числе Босс Мак, который пил с почти преувеличенным удовольствием, возможно, понимая, что, если Оли согласится взять его в качестве пациента, ему придется воздерживаться от алкоголя не меньше шести месяцев.

Хотя я приняла адвил, мои виски пульсировали, как стереодинамики. Я отхлёбывала крошечные глотки, когда требовалось, и надеялась, что это всех устроит.

Босс Мак говорил скупо, возможно, чтобы сохранить силы, и почти не обращал внимания на Линьлинь, которая вновь наполнила его стакан и спросила, не холодно ли ему и не выключить ли кондиционер, а когда он отказался, повязала ему на шею шарф из верблюжьего кашемира. У меня сложилось впечатление, что она была скорее нянькой, чем любовницей, и я не знала, что из этого хуже.

Очень скоро темы, которые я при моём уровне языка могла поддержать, иссякли, и я ощутила облегчение, когда дверь в комнату распахнулась и вошел Кайзер Ши, не в блейзере, а всё в том же поло от «Прада». Привет, привет, извините, что опоздал, сказал он по-английски. Начальник полиции, лицо которого покраснело от выпитого, воскликнул: наконец-то прибыл наш эксперт по английскому языку.

Босс Мак погрозил пальцем Кайзеру Ши, хотя говорил со мной. Как вы, наверное, уже знаете, мой заместитель говорит слишком много, но, поскольку я не знаю английского, мне приходится слушать лишь половину. Кайзер Ши принял насмешку с добродушной покорностью. Он спросил, чувствую ли я себя лучше, и я соврала, что да.

Вице-мэр велел официантке подать еду и открыть еще одну бутылку белого бургундского. Когда она принесла вино, вице-мэр выхватил у неё бутылку, наполнил бокал Кайзера Ши до краев и сказал по-английски: до дна.

До дна! – вскричал начальник полиции. Ты самый молодой и самый высокий, поэтому ты должен пить больше всех.

Кайзер Ши покорно поднес бокал к губам и осушил дорогое вино одним глотком под ободрительные крики мужчин. Они напомнили мне первокурсников из колледжа – отличников во всём, включая вечеринки. Теперь вы двое, сказал Кайзер Ши, наполняя бокалы мужчин. И вы тоже, Ава, сказал он, указывая на меня.

Я вяло подняла бокал. В воздухе витал дух угрозы, и казалось, атмосфера с минуты на минуту из праздничной станет пугающей.

Босс Мак наблюдал за происходящим с отстраненно-жизнерадостным выражением лица, как король, взирающий на своих подданных с высокого трона. Каждый раз, когда бокал с вином касался его губ, я представляла себе его несчастную печень, сморщенную и затвердевшую, неспособную очиститься от накопившихся внутри токсинов. Оли однажды показал мне фотографию здоровой и повреждённой печени. Здоровый орган был гладким и гибким, ярко-красным; плохой – бледным, окоченевшим, исковерканным. Босс Мак выглядел как минимум на десять лет старше моей мамы, хотя им обоим было бы сейчас по семьдесят. И всё же он был здесь, рядом с ним суетилась симпатичная молодая женщина, а всё, что осталось от моей матери, лежало в урне на каминной полке в гостиной дома моего детства.

Принесли холодные закуски – хрустящих медуз, тонко нарезанную мраморную ветчину и жирные кусочки копчёного гуся. Следом суп из акульих плавников. Следом морские ушки с капустой бок чой, хрустящего жареного морского окуня, ломтики утки по-пекински, словно покрытые лаком, и всё это в сопровождении вина, на сей раз красного бордо.

Кайзер Ши следил за тем, чтобы