Двое других мужчин пели дуэтом под раскачивающийся ритм сальсы. Они махали мне и весело говорили: берегите себя, идите медленно. Может быть, они радовались тому, что теперь-то можно позвать девочек обратно.

Выйдя на улицу, я прислонилась к столбу, прижав к груди оранжевый пакет. Когда синий седан замедлил ход, Кайзер Ши открыл пассажирскую дверь.

Я поблагодарила его и пожала ему руку. До новых встреч, сказал он.

В груди у меня что-то сжалось. Я скользнула в машину и согнулась пополам, поражённая осознанием того, что теперь безвозвратно стала одной из них.

К каким еще тёмным сделкам были причастны эти люди? Скачкам, казино, возможно, другим видам подделок – электроники, фармацевтики, чего похуже? Винни никогда не выражала заинтересованности в том, чтобы выйти за пределы бизнеса, связанного с сумками, но я видела, как сложно уйти от жажды прибыли, как могут растягиваться и рушиться даже самые твердые моральные границы.

Как и вы, детектив, я часто думаю, чем сейчас занимается Винни, не придумала ли она какой-нибудь ещё более рискованный и прибыльный план. И хотя это, безусловно, был бы самый предсказуемый путь, мне хотелось бы думать, что она снова не оправдала наших ожиданий, отказалась от старых привычек и удалилась в тихий прибрежный городок, чтобы жить на свои сбережения. В моём воображении она целыми днями готовит, медитирует, читает, загорает на солнышке; у неё появился молодой человек, появились новые друзья. Да, я знаю, я только что говорила, как трудно отказаться от преступной жизни, но если кто-то и способен преодолеть любые трудности, разве вы не согласны, что это она?

Честное слово, детектив, это лишь мои рассуждения. Я не слышала о ней с того дня, как она сбежала. Я не знаю, где она. Я понятия не имею. Серьёзно, что нужно сделать, чтобы вы перестали спрашивать меня об этом?

Часть II

12

Винни приходит в себя в мягком кожаном кресле, на верхнюю половину её лица наложен пакет со льдом. Её глаза слегка пульсируют, как будто она случайно потёрла их после того, как резала перец чили. В её ушах – ровный успокаивающий шум волн, динамики объёмного звука чётки и чисты, будто она лежит на берегу спокойного белого песчаного пляжа, у неё под рукой ледяной коктейль и толстая книга в мягкой обложке, будто она далеко-далеко от этого кабинета врача на тридцать шестом этаже небоскрёба в одном из самых густонаселённых городов мира.

Это стало той ещё задачей – договориться о встрече с самым популярным пластическим хирургом Пекина, человеком, работающим всего два дня в неделю, офис которого увешан фотографиями, где он стоит рядом с китайскими кинозвездами, чьи гладкие белые лица неразличимы, как яйца из одной коробки.

В дверь тихонько стучат, и входит хирург, низким медовым голосом велит Винни не двигаться, расслабиться и не снимать пакет со льдом. Процедура, говорит он, прошла именно так, как планировалось. Через несколько минут придёт медсестра и объяснит, как ухаживать за швами, а после этого Винни может идти домой и пять дней спустя должна будет прийти на осмотр.

Она благодарит его, и её голос скрипит, как наждачная бумага. Хорошо бы он таким и остался.

Не стоит благодарностей, говорит хирург и уходит. Ходят слухи, что он настолько опытен, что делает восемь операций на двойное веко в день.

Анестезия ещё не полностью прошла, и когда Винни ложится на спину, она чувствует приятное раскачивание, как будто на борту самолёта, попавшего в лёгкую турбулентность.

Во время первой консультации хирург спросил, почему Винни недовольна изначальной процедурой наращивания двойного века. Она придумала какую-то историю о том, что нарастила его, когда ей было чуть за двадцать и всё, чего ей хотелось – сделать свои глаза как можно больше. Но теперь, когда она смотрит на свои фотографии, собственное лицо кажется ей таким неестественным, таким фальшивым.

Он рисовал на её веках фиолетовыми чернилами, показывая разные варианты, а потом ответил: вы правы, сейчас тенденция к более реалистичным образам. Молодые девушки не хотят быть мультяшками. Медсестра протянула ей зеркальце и сказала: вы такая милая.

Винни едва сдержала смех. С подведенными чернилами глазами она напоминала грустного клоуна.

Теперь рядом с ней материализуется та же самая медсестра, помогая сесть, протягивает пластиковый стаканчик с водой, говорит, что можно взглянуть, но не надо пугаться отеков и кровоподтеков, всё это совершенно нормально.

Винни отмахивается от предупреждений и вглядывается в свое отражение. Даже несмотря на покраснение, отечность и остаточные чернильные пятна, ясно, что форма её глаз из круглой стала овальной. Она вертит головой туда-сюда, любуясь работой хирурга. Через пару недель, как только она в придёт в себя, будут записи на удаление родинок, инъекции в губы и щеки, микроблейдинг бровей, покраску волос. Возможности минимально инвазивных, максимально преобразующих косметических процедур безграничны. В какое интересное время она живёт! Когда группа экспертов по красоте закончит с ней работать, пусть кто угодно поднесёт объявление о розыске к её лицу и попробует сказать, что это один и тот же человек.

Но пока она должна затаиться. Она надевает солнцезащитные очки с линзами размером с блюдце, повязывает волосы шёлковым шарфом и тянется за своей оранжевой «Биркин». Когда она идёт по длинному коридору, медсестра порхает вокруг неё, щебеча, что пусть лучше Винни кто-нибудь встретит, пусть она не идёт домой одна. Когда Винни появляется в приёмной, секретарша присоединяется к зудению медсестры и говорит:

– По крайней мере, давайте вызовем вам такси, мисс Чжоу.

Винни просит их перестать беспокоиться.

– Путь займёт совсем немного времени. Я живу в пяти минутах ходьбы, – она сняла квартиру рядом с клиникой, вдали от туристов и крупных отелей.

Она выходит на улицу, и город смыкается вокруг нее. Осенний холод пронизывает её дубленку, от смога обжигает ноздри. Мимо проносятся люди, цепляя её портфелями с острыми краями. Нетерпеливый водитель нажимает на гудок, вслед за ним гудят другие, как нестройный оркестр. Сделав несколько неуверенных шагов, Винни останавливается, чтобы отдохнуть, и нехотя признаёт, что опасения персонала клиники были не напрасными. К счастью, подъезжает такси, чтобы высадить пассажирку, и она проскальзывает внутрь.

Оказавшись в маленькой съемной квартирке в Дунчжимэнь, Винни ещё раз проверяет засов, а потом падает на приземистый жёсткий диван. Вся мебель в этой квартире – приземистая и жёсткая, словно рассчитанная на гномов-аскетов. На чайном столике оживает её одноразовый телефон. На миг забыв о своём состоянии, она