моя тарелка всегда была полной, и постоянно спрашивал, нравится ли мне еда. По правде говоря, всё это было слишком жирным и экзотичным, не столько утончённо роскошным, сколько по-настоящему порочным.

Начальник полиции и вице-мэр громко рассказывали анекдоты на кантонском диалекте, смысл которых я тщетно пыталась разобрать, хлопали друг друга по спине и оглушительно хохотали. Они обсуждали, как добиться гандикапа[7] на предстоящих скачках в жокейском клубе Макао, в котором они все, по-видимому, состояли. Линьлинь подавила зевок, извинилась и ушла в туалет, и мне захотелось встать и пойти за ней. Но что могла ей сказать? Что у нас могло быть общего, кроме того, что мы обе предпочли бы оказаться в другом месте?

Официантка принесла холодный саго[8] с кусочками дыни и блюдо с нарезанными фруктами (от которых я неловко отказалась). Линьлинь вернулась к столу, освежив макияж, и я представила, как она сидит на комоде и листает свой телефон, чтобы скоротать время. Как только мужчины доели десерт, вице-мэр заказал коньяк и заставил меня выпить рюмку. Тост, сказал он. За новые партнёрские отношения и новую прибыль! Ган бей![9] – закричали все.

Моя голова от меня уплывала. Каждая попытка моргнуть становилась настоящим усилием. Вошла официантка с кожаной папкой, в которой лежал чек, и я выпрямила спину, порадовавшись, что по прибытии предусмотрительно передала свою кредитную карту метрдотелю.

Но вместо того, чтобы принести мне чек, официантка подошла к Боссу Маку. Здесь меня знают, сказал он, нацарапав на чеке своё имя. И никогда не позволят платить.

Я сказала им, что Винни настаивает.

Леди Босс может сама заплатить, когда сама приедет, сказал начальник полиции, цвет лица которого к этому моменту стал тёмно-бордовым.

Внезапно я вспомнила о красных конвертах, лежавших у меня в сумочке. Я раздала их присутствующим, сказав: небольшой презент от меня и Фан Вэньи.

Босс Мак сунул руку под стол и вынул огромный пакет безошибочно узнаваемого оранжевого цвета. А это вам от нас.

Такого поворота я не предвидела. Других подарков я не привезла и не знала, что делать.

Откройте его, сказал вице-мэр. Да, закричали Кайзер Ши и начальник полиции. Даже Линьлинь оживилась.

Вице-мэр попросил официантку вымыть грязную посуду, а та пошла ещё дальше и постелила чистые белые салфетки поверх испачканной скатерти. Я поставила на стол слегка зернистую оранжевую коробку, развязала коричневую ленту в крупный рубчик и развернула несколько слоев белой ткани.

У меня вырвался вздох. В коробке лежала редкая «Биркин 25» из крокодиловой кожи цвета мерло, рубинов, крови. Мужчины просияли, довольные моим изумлением. Палец Линьлинь с ярко-красным ногтем двинулся к сумке. Босс Мак оттолкнул её руку.

Я поднесла «Биркин» к свету. Казалось, что она пульсирует, как живое, дышащее существо. Со всех сторон она казалась подлинником, стоившим не меньше сорока тысяч долларов.

У меня затуманилось в глазах. Я пару раз моргнула. Где вы её достали?

У меня контракт с бутиком в Цюрихе, сказал Босс Мак. Он подмигнул. Девяносто девять процентов людей не могут отличить подлинник от идеальной подделки, а мы можем.

Сумка стоила в десять раз больше денег, чем лежало во всех красных конвертах, вместе взятых. Именно тогда я поняла, насколько Босс Мак полон решимости получить трансплантат. Он безмятежно улыбался мне, олицетворяя собой человека, который всегда получает то, что хочет.

Ещё один тост, воскликнул вице-мэр, в какой-то момент снова наполнивший наши рюмки. За дружбу, старую и новую!

Ган бей, ган бей, ган бей!

Опустошив бутылку коньяка, мы встали, собрали вещи и поехали на лифте на первый этаж. Линьлинь помогла Боссу Маку сесть в «Лендровер». Я осматривала парковку в поисках своего водителя, когда начальник полиции сказал: ещё нет одиннадцати, подождём его в гостиной.

Мои глаза слезились. Я могла бы заснуть прямо на земле. Мне надо было вставать очень рано, чтобы успеть в Гонконг на день рождения бабушки. Я слишком много выпила, сказала я, у меня синдром смены часовых поясов, пожалуйста, я едва стою.

Но им было все равно. Большая рука Кайзера Ши схватила меня за запястье и потянула за собой. Он сказал, что уже написал моему водителю и отправил его домой. Кто-то толкнул меня в просторный внедорожник, и я откинулась на спинку кресла, благодарная уже за это. Спустя несколько минут Кайзер Ши разбудил меня, пихнув локтем, и вывел из машины. Скоростной лифт унёс нас в в шикарную гостиную, заставленную роскошными бархатными диванами и низкими столиками из красного дерева, освещённую флуоресцентным фиолетовым сиянием. Хозяин провел нас в отдельную комнату, отгороженную ширмой во всю стену. Над нашими головами блестел мини-диско-шар.

Пока начальник полиции раздавал всем сигары, я отправилась в туалет, а следом в бар, где изумлённый бармен вручил мне эспрессо. Когда я вернулась, официант ставил на стол бутылки «Дом Периньон» и «Джонни Уокер Блю Лейбл», и, конечно, тарелку с фруктами. Воздух наполнила нежная струнная музыка, и вице-мэр запел о возлюбленной, которая вышла за дверь, даже не взглянув на него. У него был приятный баритон, тёплый и звонкий, не сочетавшийся с его грубыми манерами и вульгарной одеждой.

На середине песни в дверь ввалилась стайка девушек в одинаковых чёрных платьях-футлярах без бретелек, с номерными бирками, приколотыми к талии. Несмотря на густой макияж, было видно, что это очень юные девушки, может быть, даже подростки.

Пошли, пошли отсюда, крикнул начальник полиции и замахал руками, будто отгонял скот. Сегодня только караоке, сказал Кайзер Ши.

Девушки послушно скрылись за дверью. Вице-мэр продолжил петь, даже не сбившись. Начальник полиции выдохнул сигарный дым и закатил глаза. Я уже сказал им, когда мы приехали, никаких девочек.

Кайзер Ши протянул мне бокал шампанского, которое я решила не пить, и извинился.

Я спросила, для чего нужны номерки. Он сделал вид, что не понял вопроса.

Цифры. На девушках.

Ах, это. Чтобы легче было выбрать девушку, какая вам понравится. Но я мало что об этом знаю, я прихожу только петь.

Босс Мак здесь познакомился с Линьлинь?

Это был искренний вопрос, но Кайзер Ши хихикнул. У Линьлинь высшее образование. Она бы умерла, если бы вас услышала.

Моя головная боль вернулась с удвоенной силой. Я порылась в сумочке в поисках флакона с адвилом, но вспомнила, что оставила его в номере отеля. Мои мысли были полны несовершеннолетними фабричными работницами, мечтавшими стать подавальщицами, мечтавшими стать старшими подавальщицами, мечтавшими стать любовницами богатых стариков.

Я правда плохо себя чувствую, сказала я Кайзеру Ши. Должно быть, вид у меня был соответствующий, потому что вместо того, чтобы отмахнуться, он поставил