звуками разрывов, слышимых с западной стороны. Выскочив на улицу, где уже столпились почти все медсанбатовцы первого эшелона, Алёшкин услышал, кроме выстрелов и разрывов, свист снарядов, пролетавших где-то в вышине над батальоном.

Артподготовка была хотя и непродолжительной — не более получаса, но внушительной, в ней приняли участие не только артдивизионы полков, но и артполк дивизии, и полк тяжёлой артиллерии из резерва фронта.

Очевидно, фашисты не ожидали в этом месте и в это время каких-либо активных действий, и потому такой мощный артналёт вызвал у них растерянность. Кроме того, и артразведка дала достаточно точные данные о расположении артиллерии противника. Первые же залпы наших орудий подавили артиллерийские точки немцев, и поэтому их артиллерия почти не отвечала.

Примерно через час после окончания нашей артподготовки фашисты начали ответный артиллерийский огонь, причём в основном он был сосредоточен не по артиллерийским позициям дивизии, а по тылам стоявших в обороне полков и бригад.

Алёшкин на одной из санитарных машин выехал на передовую, чтобы лично проверить, как идёт обработка и эвакуация раненых. По дороге он встретил машину, дежурившую в 50-м стрелковом полку, в ней лежал всего один человек — убитый командир полка майор Рязанцев, сопровождала его медсестра Фаина Хайрулина, жившая с ним.

От шофёра машины Борис узнал, что Рязанцев был убит в самом начале боя, что командует полком сейчас начальник штаба полка, и там же находится комиссар дивизии. 50-й и 41-й полки выбили фашистов из первых трёх линий траншей и сейчас вели бой где-то в глубине немецкой обороны. Полковая артиллерия уже меняла позиции, они встретили дивизионы, несущиеся вскачь (полковая артиллерия была на лошадях) к передовой. Алёшкин потребовал от шофёра, чтобы после доставки тела Рязанцева в медсанбат тот немедленно возвращался в 50-й полк в распоряжение старшего врача полка. После этого Борис поехал дальше к передовой.

Пользуясь случаем, хочется рассказать о связи Рязанцева и Хайрулиной, это тоже была, если можно так выразиться, пара возлюбленных, сведённая войной.

Ещё в самом начале нашего повествования о людях медсанбата мы говорили, что Фаина отличалась довольно легкомысленным поведением. Как впоследствии выяснилось, многое из болтовни на её счёт было преувеличено и выдумано, причём главным образом именно теми, кто с первых же попыток ухаживания за ней потерпел фиаско. Фаина — высокая, стройная, красивая брюнетка — нравилась многим. Она отличалась очень добродушным, доверчивым характером, довольно плохо владела русским языком (татарка из Казани), и, может быть, поэтому относилась с большей, чем следовало бы, теплотой и дружелюбием ко всякому, кто ей оказывал внимание. Это, очевидно, и послужило причиной сплетен о её доступности. Трудно сейчас сказать, кто действительно пользовался её благосклонностью, но, во всяком случае, когда она выезжала на передовую за ранеными, ехавший с нею шофёр подчинялся ей беспрекословно.

Мы описывали, как Фаина сумела вывезти последних раненых перед рекой Вуоксой, как задержала взрыв моста и тем самым спасла жизнь тридцати раненым, находившимся в сопровождаемых ею машинах. За этот подвиг она была награждена медалью «За отвагу», и это была первая награда, полученная медиком 65-й стрелковой дивизии.

Награда, однако, не заставила Хайрулину загордиться, она была по-прежнему проста и доверчива, и так же самоотверженно выполняла задания командования медсанбата. Она всегда была первой при выгрузке и погрузке имущества, первой бросалась на развёртывание палаток, часто не только сопровождала привезённых с ППМ раненых, но и переносила их на себе, не дожидаясь, пока за разгрузку возьмутся санитары сортировки. Хотя сплетни о её легкомысленном поведении совсем и не утихли, но болтунов теперь решительно обрывали.

Когда дивизия форсировала Неву у Невской Дубровки и захватила пятачок на левом берегу реки, то вывоз раненых из полковых медпунктов был не просто труден, но часто представлял серьёзную опасность для жизни шофёров и медсестёр-эвакуаторов. И в этом деле Хайрулина оказывалась одной из первых. Причём часто она не ограничивалась только погрузкой раненых, вывезенных на правый берег реки, но переправлялась в лодке и вывозила раненых с левого берега. Всякие возражения со стороны шофёров батальона, прибывших с нею, она не принимала во внимание, а старшие врачи полков всегда радовались её помощи. Уже многие из фельдшеров медрот или погибли, или были ранены во время речных переправ, и потому энергичное вмешательство Фаины, требовавшей ускорения переправы и самой активно участвовавшей в этом, всегда встречалось на ура. Между прочим, именно она организовала переправу и отправку специальной машиной раненого начсандива Исаченко.

Через две недели после захвата плацдарма у Невской Дубровки был убит командир 50-го полка. Некоторое время полк оставался без командира, а затем из Ленинграда прислали нового, только что оправившегося от ранения майора Рязанцева. Это был рослый, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, с пышной рыжевато-белокурой шевелюрой, большими голубыми глазами и твёрдым волевым подбородком. Случилось так, что, переправляясь через Неву, он очутился в одной лодке с Фаиной.

Бывает, только что встретившиеся люди, никогда до этого друг друга не видевшие и даже не знавшие о существовании один другого, вдруг после первого же обмена взглядами понимают, что каждый из них — тот, кого он искал всю жизнь. Не знаем, так ли или как-нибудь иначе произошла встреча Рязанцева и Хайрулиной, где и когда они успели сговориться, но только буквально на второй же день Фаина подала рапорт командиру медсанбата Перову с просьбой перевести её в медроту 50-го стрелкового полка.

Виктору Ивановичу очень не хотелось отпускать из батальона толкового и энергичного фельдшера-эвакуатора, но тогдашний начсандив Емельянов, узнав об этом рапорте, потребовал его удовлетворения. В полках убыль медработников огромна, пополнения ждать неоткуда, и поэтому каждый, изъявивший желание перейти ближе к передовой, встречался с распростёртыми объятиями.

В полку Хайрулина настояла на том, чтобы её отправили на левый берег реки, на пятачок, она там может по-настоящему организовать вынос раненых на берег и подготовку их к эвакуации. Старший врач полка с её доводами согласился, и, несмотря на протест Рязанцева, теперь Фаина была рядом с ним.

Оба они благополучно провели трудные дни и месяцы на пятачке у Невской Дубровки, ни один даже не был ранен. Во время нахождения в обороне с внешней стороны блокадного кольца в составе Волховского фронта Хайрулина оказалась самой энергичной и деятельной помощницей старшего врача полка по наведению порядка в санитарном состоянии. Пожалуй, во многом благодаря её настойчивости в этом вопросе стрелковый полк всегда занимал первое место в дивизии. Многое она сделала и для обучения молодых медиков, поступивших в полк в период подготовки к наступательным боям.

И вот теперь Фаина потеряла любимого человека,