– Все, – сказала Лидия Петровна. – Время смотреть.

Она взяла Танькину чашку. Таньке хотелось узнать, что там придумал Артур, почему не отлипает от нее?

– У него крест терпения. И от этого он на большой тяжести. У вас с ним – раскол. Навсегда.

– Может, у нее кто-то новый на горизонте? – вставила Ирка.

Гадалка внимательно присмотрелась к кофейным разводам на стенке чашки:

– Три точки. Это и три дня, и три недели, и три месяца...

– Что? – встревоженно спросила Танька.

– Будет тебе новый.

Машке выпало зеркало.

– Зеркало, – сказала гадалка и посмотрела на Машку, – это к переменам. Причем к хорошим. И ключ. К чему-то новому. А еще... еще ты будешь на свадьбе.

– С кем? – удивленно выдохнула Машка.

Лидия Петровна усмехнулась:

– На свадьбе узнаешь.

Ирке она сказала коротко:

– Тяжесть. Потом свадьба.

Мне – еще короче:

– Дальняя дорога.

Когда-то давным-давно... так и захотелось сказать, когда деревья были большими, мы гуляли с папой в парке под тихо садящимся на нос белым и пушистым снегом. Я остановилась, задрала голову в ярко-красной, связанной прабабушкой шапочке и вдруг произнесла странное слово:

– Снебапад.

– Что, как ты сказала? – наклонился ко мне папа.

Я повторила:

– Снебапад, он же с неба. Вон оттуда... – Я взмахнула рукой в руковичке. Папа рассмеялся и, подхватив меня на руки, закружил.

А сейчас Москву снег просто топил. Он шел всю минувшую ночь, все утро, и сейчас, в третьем часу пополудни, он нисколько не убавил силы. Я уже третий час маялась в очереди на шиномонтаж в мастерской на Котельнической набережной. Город свихнулся. Все кинулись переобуваться, срочно меняя летнюю резину на зимнюю. Я уже выпила два стаканчика кофе из автомата и дважды сходила в туалет, решила все текущие проблемы по телефону, накурилась до горечи во рту, когда наконец молоденький паренек в замасленном комбинезоне и с плеерными вкладышами в ушах загнал мою машину на подъемник. Руки у него были быстрые и ловкие. И я, наслушавшись натужного подвывания пневматического гайковерта, вышла из мастерской на воздух.

Утром Маше позвонил Леша, сказал, что в субботу приедет на «ферму» и передал привет мне. Она была счастлива, беспрерывно лезла с поцелуями ко мне, а я видела перед собой его глаза.

«Ну зачем, зачем мне все это?» – думала я. И все равно возвращала и возвращала к себе возбуждающую меня – и с этим я ничего не могла поделать – искренность Лешиного любования мной.

– Готово, – сказал мне мастер, выдернув плеерные ушки. – У вас классная тачка. – Он любовно огладил грязной ладошкой крыло моей машинки. – И вот что я вам скажу еще, вы только не обижайтесь, ладно? – Он очень простодушно поморгал глазами. – Вы сегодня самая красивая из всех, кто был у меня...

Я удивленно и вопросительно посмотрела на измазанное лицо парнишки.

– Правда, правда. Это у меня такой прикол, проводить свой кастинг. Вкалываю и конкурс красоты веду, – он улыбнулся. – Вы сегодня моя мисс...

Я рассмеялась Хорошо. Свободно. И услышала зов своего Vertu.

– Алло!

– Здравствуй, солнышко, – сказал мне Дима, как будто между нами не было никакого разрыва и многомесячной паузы в общениях. – Сегодня четверг?

– Ну да... Ты об этом у помощника мог спросить.

– Что делаешь завтра?

– Не знаю.

– В пять, во Внуково-3. Водителя пришлю.

– Что брать?

– Себя.

– Вы в порядке? – участливо спросил меня замасленный ценитель женской красоты.

– В еще каком! – сказала я ему и показала поднятый вверх большой палец.

Если вам когда-нибудь доведется проснуться на широченной кровати под шелковистой, небесного цвета простыней и, еще не открывая глаз, услышать накатистый шум прибоя, облизывающего где-то совсем поблизости пляжный песок, потом снова зажмуриться от ласковости солнечного света в распахнутых окнах, вдохнуть в себя пропитанный зеленью оливковых рощ, цитрусовых садов и цветов воздух, может быть, вам покажется, что вы в раю.

Вы – на Сицилии. На самом солнечном острове в мире. В стариннейшем городке Таормино, вскарабкавшемся на склон, под которым отсвечивает бездонной синевой одна из красивейших бухт – Маццаро. В пятизвездочном отеле Mazzaro Sea Palace. В номере класса suite with swimming pool, в котором есть все, включая небольшой бассейн.

– Ты – как сурок, – сказал, поцеловав меня в губы, Дима. – Доброе утро. Вставай. Кофе будем пить на яхте.

На Диме, загоревшем, подтянутом, были светло-голубые джинсы и красная футболка.

– Иди окунись в бассейн и на выход. Жду.

В пятиметровом, с морской водой, сверкающем голубизной кафеля бассейне я мысленно прокрутила в голове наш вчерашний ужин при свечах, сервированный прямо на террасе номера.

Коктейль из лобстеров и petto d’oca attumicato – копченая утиная грудка – мне, а Диме – равиолли с баклажанами и pesce alla eoliana – запеченный морской окунь с картофелем, помидорами и каперсами.

– Это франчакорта. Итальянский ответ шампанскому, – Дима показал мне наполненную чем-то розовым бутылку. – У этого вина сорокалетний юбилей.

– У нас с тобой тоже... – сказала я с улыбкой, намекая на наш четырехмесячный перерыв в отношениях.

Дима с хлопком открыл бутылку и наполнил бокалы, посмотрел на меня:

– Любовь пытается задержать свою судьбу. Я не помню, кто это сказал. Но, повторяя эти слова сейчас, я вижу твои глаза и вижу в них понимание этих слов. Вот за это, солнышко, давай и выпьем, за понимание.

Мы, не чокаясь, попробовали вино. Вкусный игристый напиток, наполняющий рот розовой свежестью.

– Я думала о тебе, – сказала я.

– Я тоже, – ответил Дима.

– Я думала больше, – поддразнила я.

– А я – лучше, – в тон отозвался Дима.

– Классический разговор диалога пинг-понга.

– Я вдруг очень захотел увидеть тебя.

– На Сицилии?

– Да, – сказал Дима. – Именно здесь. Для каждой женщины есть свое место в мире. Я в этом уверен. Ты – для Южной Италии. И только. Я не представляю тебя на Аляске.

– А в чукотским чуме? С медвежьей костью в зубах?

Он рассмеялся.

Я же перебила этой глупостью чуть не вырвавшийся из меня вопрос – какое место на планете Дима отвел своей новой невесте, сериальной актрисе?