Стивен присылает три смайлика в виде розового сердечка. Предполагается, что я должна растаять от этого. Я представляю, как отправляю Стивену фото того, что Люк делал со мной вчера вечером после ванны, и смеюсь. Если б я так поступила, Стивен тут же порвал бы со мной, однако — будем честными — фото его сильно возбудило бы.

Отправляю ему большое, жирное сердце и добавляю, что мы увидимся позже. После этого включаю свой ноутбук и наблюдаю, как Стивен онанирует в кровати. Энергично двигая рукой, он смотрит в свой телефон, и я чертовски хорошо знаю, что его возбуждает совсем не наша переписка. Интересно, какое порно ему нравится? Уверена, рано или поздно он заставит и меня посмотреть его.

После того как Стивен подтягивает вверх пижамные брюки, я просматриваю ночные записи. Там ничего интересного. Он пришел домой, переоделся в шорты и исчез в тренажерном зале. Потом снова появился, сделал себе сэндвич и долго смотрел телевизор.

В полдевятого ему позвонили. Я слушаю, как он советуется с кем-то из прихожан. Надеюсь на пикантные подробности, однако разговор крутится вокруг Иисуса и необходимости быть опорой для семьи даже в финансовый кризис.

Скучно. И все же Стивен мастер потрепать языком. Вообще-то я думаю, что его религиозные верования искренни. Такое впечатление, что он всей душой радеет за прихожанина на том конце линии. Зато женщины — это его проблемная зона. И еще двуличие.

Я смотрю, как Стивен заканчивает разговор и что-то пролистывает на своем экране. Господи, может, сейчас я узнаю что-нибудь полезное? Плохо представляю, каким образом ускорить развитие событий, а неопределенности я не люблю.

Надо бы устроить большую стирку и сходить в магазин, но мне становится скучно от мысли о домашних делах. Еще мне скучно смотреть, как Стивен прихорашивается. Немного брожу по Интернету, а потом открываю файл с фотографиями Мег.

Она постоянно присылала мне селфи, однако в папке есть и те фото, что она постила в «Фейсбуке». Фото, где Мег смеется, улыбается, выглядит ужасно сексуальной. Есть фото, на которых мы с ней вместе; только я не боюсь, что Стивен узнает меня, если увидит снимки на страничке Мег. Когда я настоящая, у меня темные, почти черные волосы и много косметики. Если бы он был женщиной или мужчиной, которого интересуют другие люди, то, возможно, узнал бы мои черты, несмотря на холодно-розовый макияж и высветленные пряди. Ведь Люк узнал. Однако Стивену настолько плевать на других, что он не видит женщину под дурацким пастельным платьем и блеском для губ.

Я кликаю на фотографии, хотя давно помню все. Вот Мег в бикини, корчит глупые рожицы. Вот она в горнолыжном костюме с сияющими глазами, которые выделяются на замотанном шарфом лице. А вот она в профиль, смотрит куда-то вдаль, немного грустная и потерянная…

После ее смерти я собрала в резервную копию все фотографии, так как до ужаса боялась, что потеряю телефон и Мег исчезнет навсегда.

Я знаю, что она исчезла навсегда. Знаю. Ее больше нет в этом мире, и у меня остались только фотографии. Так что я одна.

Я была одна и раньше. Я ухожу от людей. Оставляю их позади себя. Но сейчас оставили меня.

Открываю фотографию, где Мег улыбается в камеру. Ветер собирает ее светлые волосы в косы и поднимает их над ее головой. Снимок сделан на озере в мой последний приезд. На следующем фото мы с ней вместе. Я загорелая и улыбаюсь, обнимаю ее за плечи, а она положила голову мне на плечо. Обычно Мег сияла, когда находилась рядом со мной, но в тот день мы обе пытались выдавить из себя улыбки. Нас одолевала печаль. Меня — из-за кровоточащей раны, что оставил в ее душе Стивен.

До сих пор ощущаю запах шампуня, исходивший от ее волос, которые ветер бросал мне в лицо. То был хороший день, на самом деле хороший, только, очевидно, недостаточно хороший…

Я хочу вернуть его.

Если такова любовь, то она ужасна. Почему люди так гоняются за ней? И почему мне все время хочется быть такой же, как все? Мег испытала дикую боль, когда Стивен перестал отвечать на ее звонки. Она испытывала такую же боль, когда умер ее дедушка. Я прижимала ее к себе, когда она плакала, хотя ее слабость ставила меня в тупик.

Такова она. Любовь. Она — слабость. Ранимость. Она ждет, что ей неизбежно будет нанесена рана, а потом молится, чтобы эта рана когда-нибудь зарубцевалась.

Я не молюсь и ненавижу ждать.

Открываю фотографию, которую передвинула в самый конец. Это селфи Мег. Она на вытянутой руке держит телефон, чтобы поймать в объектив и Стивена. Целует его в щеку, ее глаза прищурены от улыбки, а Стивен хмыкает в камеру.

«Я и моя Радость!» Вот такую подпись она сделала под снимком. Ее Радость. Человек, который медленно, по кусочку отщипывал ее изменчивое самоуважение. Язвительный комментарий по поводу ее внешности, ума, выбора, хобби. Острый вопрос по поводу ее сексуальной жизни. Затем крошечное одобрение, чтобы смягчить боль. Точно так же пытается Стивен поступить и с моей самооценкой.

Мег с радостью менялась ради него. Она стала носить более длинные юбки и перестала встречаться со своими незамужними подругами. Она варила собственный кофе со льдом, чтобы не тратить деньги в «Старбаксе». Она прекратила работать по вечерам в баре, хотя именно в это время получала самые щедрые чаевые. «Слишком много пьяных мужиков, — объясняла мне Мег. — Там небезопасно». И это говорит девчонка, которая не давала себя в обиду, в восемнадцать лет работая в захудалом ночном клубе!

И, естественно, она стала ходить в церковь. Она нашла Господа и обнаружила, что вся ее прежняя жизнь была нечестивой и греховной. Почему-то грешить со Стивеном было можно, в расчет это не бралось. Уверена, он подводил под это вполне прочную базу, особенно когда ставил ее на колени и требовал, чтобы она делала его счастливым. Вероятно, Мег ни разу не усомнилась в его объяснениях.

Я смотрю в ухмыляющееся лицо Стивена. Самодовольный изгиб губ. Властный блеск в глазах.

Мы были в домике, когда он прислал ей голосовое сообщение. Я прослушала его после того, как Мег отшвырнула телефон и убежала в ванную плакать.

Открываю на ноутбуке приложение для камер и наблюдаю, как Стивен смазывает гелем волосы. Насвистывает. Доведя прическу до идеального состояния, заправляет кровать и потирает руки, словно по окончании большого проекта. Как же он удовлетворен своей аккуратной маленькой жизнью!