— Да ладно, братан… — присвистнул он, и пару раз обошёл тачку по кругу. — У меня аж мурашки, смотри, — сунул под нос Руслану руку. — Ты спецом, что ли их коллекционируешь?

— Это они меня спецом коллекционируют, — рассмеялся Руслан. — А я их просто люблю, вот они ко мне и сползаются.

— Ахрене-е-еть… Не, ну эта-то тачка на особом счету всегда была, я её не касался, но хозяйку знал, конечно. Додельная мадама была. Шаристая и заметная. По тем временам — так даже слишком заметная. — Погладил шпаклёванную арку передней двери, повернулся к Руслану: — А эту продашь?

— Нет, — мотнул головой Руслан. — Не моя. Я только колдую над ней.

— Рус, там Мансуров подъехал, — заглянул к ним один из мастеров. — Пустить его на объект?

Объект — это бокс, в котором стоит Мансуровский гелик. Руслан глянул на Макса, засомневался.

— Нет, погоди, я сейчас сам подойду.

И оказался прав. Увидев Максима, Валихан завёл беседу на общие темы, даже не заикаясь зачем приехал. Наконец, за Максимом подъехал товарищ, крепкий, такой, спортивный, слегка бородатый пацан, примерно ровесник Руслана. Протянул руку, уверенно стиснул ладонь:

— Алексей. — С интересом заозирался: — Надо же, а снаружи и не предвещало. Я мимо частенько езжу и как-то даже не задумывался, что внутри всё так масштабно. Думал, ну так, гаражные умельцы, а у тебя тут целый технопарк!

— Расширяюсь понемногу, — не без гордости кивнул Руслан. — Там вон, на задах, собираюсь отдельный покрасочный цех ставить. Ну чтоб уж совсем цивильно, по технологии.

— Дело нужное! — одобрил Алексей. — Буду знать, рекомендовать.

— Молодец, растёшь, — улыбнулся Мансуров, когда они уехали. — Скоро дяде Валихану на пятки наступать будешь?

Руслан сделал вид, что не заметил в его тоне ревнивых ноток.

— Какие пятки, Валихан Айратович? Мне до вашей империи, как до Шанхая пешком, вы же знаете. К тому же, у меня даже в планах нет затеваться с торговлей — ни подержанными, ни новыми.

— Ну знаешь, — хмыкнул Мансур, — когда я начинал, у меня тоже не было таких планов. Я тогда вообще в один момент с голой жопой остался, хорошо хоть живой. Девяносто второй год, мне тридцать пять, жена, четверо детей. Ни жилья, ни машины, ни бизнеса, и это всё после миллионных проектов, коттеджа в три этажа и репутации неприкасаемого. Чуть пулю себе в лоб не пустил, веришь? И тоже, знаешь, помаленечку подниматься начал, с магазинчика автозапчастей — коврики, дворники, свечи, сальники, предохранители и вся эта мура. А вот, например, фары и что-то посерьёзнее — это уже под заказ, потому что не тянул брать впрок, денег не было даже на жратву детям. Но это всё ерунда, самое сложное было сохранять хорошую мину при плохой игре и через гордыню свою переступать, обращаться за помощью к тем, кто только начинал барахтаться, когда я уже был царём горы. Позорно как-то было. Но ничего, переступил. Потому и выплыл.

— Вы не просто выплыли, а стали круизным лайнером, а я так, моторка по сравнению с вами.

— Меткое сравнение, — благодушно рассмеялся Мансур. — Но давай решим на берегу, что если уж ты не хочешь ко мне на борт, то и под килем не путаешься, да?

Руслан выдержал его вроде бы смешливый, но на самом деле пытливый взгляд.

— Ваш бизнес для клиентов другого уровня, Валихан Айратович. Я туда не полезу, мне это не интересно.

— Так уже полез, Руслан! Максим — мой давний корпоративный клиент. И я не буду скрывать, что имею нехилый оборот через него и его фирмы по регионам. И я его тебе не отдам.

Руслан сунул руки в карманы, помолчал, глядя в небо, думая как бы ответить попонятнее и поделикатнее.

— Он просто картер пробил. Думал, может, заварить получится, и я оказался ближайшим сервисом на его пути. Всё. Думаю, в городе хватит работы на всех.

— Да, я тоже так думаю. Поэтому, в случае с Максом, на картере всё и закончится, да?

Руслан упрямо промолчал, и Мансур даже «гелик» свой смотреть не пошёл, прыгнул в тачку и умчал.

Практически сразу после него из сервиса уехал и Руслан, а, проезжая мимо остановки у оптовых складов, сначала заметил Мансуровский «Икс шестой» у обочины, а потом и Полину.

Ударил по тормозам, выскочил из тачки, но тут же взял себя в руки. Обошёл машину уже неспешно, буднично, ни слова не говоря, открыл багажник, не спрашиваясь, забрал у обалдевшей Полины сумки, загрузил. Кивнул ей, как можно проще:

— Садись, я сейчас. — Перевёл взгляд на Мансурова: — Отойдём?

Маруське у бабушки нравилось. Куры, кошки, кобель Шарик. С утра до вечера босиком и в одних трусишках. Счастье! Правда, вода в речке ещё не прогрелась, да и пляж, оказалось, зарос красноталом, а дно затянулось илом, но на выручку пришла старая чугунная ванна под раскидистым орехом. У Маруськи с бабушкой был целый ритуал: проснуться с петухами, дать курам, кошкам, позавтракать самим и тогда уже приниматься за дело — таскать в ванну воду из колонки. Вместе уходили на улицу, заливали в вёдра, ставили их на тележку и катили обратно. И так пять-шесть ходок. До обеда ванна стояла на солнце — вода успевала нагреться, потом на неё наползала ажурная полутень от ореха — и это был сигнал, что можно купаться. А вечером Маруся брала свою пластмассовую леечку и помогала бабушке разливать воду из ванны по грядкам. Ну и как это может не нравиться?

Маруся же не знала, что бабушке приходится ходить на колонку, аж в конец улицы, не потому что это прикольно, а просто колодец во дворе замулился и протух. Маруся видела красивые рыжие пятна на волнистом полотке в доме, фантазировала, что это горы вверх ногами, придумывала живущих на них человечков, но не понимала, что, скорее всего, будущей осенью, в сезон дождей, потолок окончательно обвалится. Даже прогнивший, покосившийся забор, через который повадились шастать соседские гуси, вызывал у Маруси восторг — как здорово бегать за ними с хворостиной, или наоборот, улепётывать так, что пятки по заднице стучат! А то, что у бабушки грядки пощипаны — ну разве Маруся это видела?

Конечно, Полина как смогла восстановила упавший забор, укрепила его ветками, спиленными ею же с засохшей абрикосины — но надолго ли это? Как и «заплатка» на крыше — старый лист шифера, снятый с сарая, куски рубероида, целлофан, придавленный кирпичами… Ну, как смогла. Что делать с проседающими досками на полу в туалете не знала, просто боялась туда ходить и переживала, как ходит туда бабушка. Лопнувшую стену дома замазала цементом. Воняющую сырой цвелью щель между стеной и полом, в которую можно было бы легко просунуть руку, и через которую из подпола в спальню пробирались мокрицы и многоножки, заткнула смоченными в цементном растворе тряпками…

Бабушку нужно было увозить отсюда, это было очевидно и уже безотлагательно. Она даже сама созрела, почти перестала искать отговорки, только вздыхала и с тоской посматривала на своё гниющее хозяйство.

Но куда её везти? Не к ним же в квартиру! Хотя сама бабушка думала, что именно туда и это в разы всё усложняло.