Иногда родители просили его присматривать за неспокойными чадами и за небольшую плату докладывать о проблемах с успеваемостью, с поведением и отношениями с другими учениками.

Поэтому он довольно хорошо знал подноготную большинства учеников.

Я достал серебряную монету и подбросил ему. Он схватил ее на лету и сам засиял как таллер.

— А вот скажи мне, Прохор, а может быть так, чтобы круглая сирота, да еще из не знатного рода, шел в училище по высшему разряду.

— Это вы про Серафиму Гагарину говорите, барин? — он хитро прищурился.

— Откуда ты знаешь.

— Прохор много, что знает. Прохора за дурака держат, а Прохор не дурак.

Он говорил о себе в третьем лице, а потом замолк. Я вздохнул и достал еще одну монету, но не отдал ему.

— Мародёр, ты Прохор, рассказывай, что знаешь. А я подумаю, достоин ли твой рассказ еще денег или нет.

Глаза Кольцова загорелись.

— Ничего я не мордодёр, барин. Зря ругаетесь на Прохора.

— Да не ругаюсь я, давай рассказывай не тяни кота за…

Он кивнул и подсел поудобнее

— История с Фимой мутная. Знаю, что она не простая деваха, — он наклонился ко мне и продолжил приглушенным голосом, чтобы нас никто не услышал. — И живет она не под своим именем, и не под своими отчеством и фамилией.

— Как так? Как не под своим именем?

— А вот так!

Прохор запнулся при виде проходившего мимо коллеги по обслуживанию. Он молча проводил его взглядом, а когда тот удалился продолжил:

— Никто не знает ее настоящей фамилии и имени. Даже Авва не знал.

— Разве так бывает?

— Бывает, она дочь каких-то очень сильных сил…

— Дочь сильных архимагов? Мне все еще ничего но понятно.

Прохор заерзал, он явно хотел получить вторую серебряную монету. Но никак не мог решить делится своими знаниями со мной или нет.

Я ждал ответа. После того, как увидел еще большие сомнения на его лице, я стал делано собираться и начал запихивать серебряную монету в кошелек.

На его лице отразился неподдельный страх потерять доход.

— Стойте! Я расскажу.

— Так Архимаги?

— Нет, выше. Но никто вам не скажет точно барин.

— Ты меня еще больше запутал. У нее же птичья фамилия. Гагара покровительствует их роду, я проверял

— Фима записана, как Гагарина, на самом деле, она…

Он обдумывал стоит ли продолжать. Я опять достал монету.

— Кто она?

— Не смейтесь надо мной.

— И не подумаю смеяться над тобой, говори

— Поговаривают, что она дочь из Рода….

Глава 13

— Поговаривают, что она дочь из Рода Страфиль. Точнее даже не из рода а сама дочь.

— Страфиль? Никогда такого Рода не слышал.

— Они из-за границы, что ли пришли?

— Какой там! Не они, а она…, — он неопределенно показал в небо, — посредник между богами и магами.

Пока я обдумывал, Прохор с волнением вглядывался в мое лицо, пытаясь понять заплачу ли я ему за рассказанное.

— Прохор, если ты мне сказки рассказываешь…

— Нет, барин! Что вы? Какие сказки. Я просто сам мало, что знаю

— Что еще знаешь про Страфиль? Почему она сама за дочь свою и ее обучение не придет и не заплатит.

— Ну это, по нашему вроде, как Жар — птица она получается. Не можно ей сюды. Она крылом взмахнет и города нет. На месте его пепелище, — он прицокнул и сам себе кивнул для убедительности, — или вот, говорят, пролетит над морем, такой ветер волну поднимает, что смывает города и державы целые в воду. Вот такой вот силищей она обладает.

Я понимал, что половина рассказанного гипертрофированные байки, но все же рассказ меня заинтересовал. Я ждал продолжения.

— Говорят, что кто найдёт перо Страфиль, жизнь вечную обретет, да силу Птицы получит. Неужто никогда не слыхали, барин?

Я понял, что знаю очень мало про этот мир и его обитателей. Я отрицательно покачал головой.

— И что же, кто-нибудь нашел перо?

— Сотни самых сильных, самых добрых бояр пытались найти вечную жизнь, перо и силу Страфиль, да сгинули все. Поговаривают, что есть четверо воинов…

Четверо? Вот это было уже интересно!

— Что четверо?

— Да сказки это все, — он откинулся назад, было видно, что в мифы про Страфиль он верит, а в четверых ее воинов нет. Он даже и не подозревал, что я их видел меньше суток назад, — четверо бессмертных ходят по земле, да убивают магов, которые про Страфиль плохие слова говорили.

— Интересно, интересно. Так выходит Фима — дочь Страфиль?

— Не знаю я точно, барин. Не знаю. Но я эту Фиму до ужаса боюсь. Она вот уже третьего дня, как не появлялась у меня и спокойнее как-то на душе.

— Так а тебя никто не просил за Фимой присмотреть, ну ты понимаешь о чем я.

— Нет, мне, хвала Святым Отцам — Прародителям, никто за нее ничего не говорил. А вот Юрке — да.

— Что за Юрка?

— Юрка Ложкарев, так он и помер на второй то день, как деньги за присмотр потребовал.

— А с кого требовал?

— Дай вспомнить, барин, — Прохор призадумался, — а вот и не помню я. Кажись Змиевы хлопотали, а кажись нет. Не не Змиевы, точно не они. Там у них какой-то цветочный Род был. Юрец в гневе цветочков этих сорвал, понюхал и дышать перестал. Да так и было. Может, Лютиковы, может Васильковы. Нет, не помню барин. Совсем память, тогось…

— Попробуй вспомнить больше подробностей.

— Ну про Юрку и Фиму это всё, что помню

Это всё, что я сумел у него выведать.

Вообще получалась очень интересная картина. Пока, все связанное с Страфиль и Фимой, было белым пятном.

Если Фима дочь той самой птицы, крутой и ужасной, то получается, что она пошла против своего Рода? Ведь четверо моих преследователей были абсолютно реальны.

И судя по рассказу Петра Ивановича и Прохора, они действительно имели к ней отношение.

Она, как представитель могущественного магического, или даже сверхмагического Рода, могла обладать знаниями и силой, которые позволяли наводить морок на четверку. Зная тайные заклинания Рода, защищающие четверку, она могла вмешиваться в них.

Не понятно было только почему она вступилась за меня. Почему пошла против своих. Ей это могло не сойти с рук.

Я вспомнил ее слова про бабушку, предсказывающую мое появление.

Она знала нечто большее, чем пожелала мне рассказать.

Когда я спросил не иностранцы ли те четверо, она как-то странно отреагировала. Тогда сначала мне показалось, что она их узнала. Но потом она быстро соскочила с темы, поняв, что лучше не продолжать