— Лиза, успокойся, ещё ничего не случилось.

— Хватит, вам уже всем меня успокаивать! — тут же вспомнилась и мама, и Дашка. — Тебе не кажется, что я имею право злиться?!

— Ты имеешь право на всё что угодно, просто я не понимаю, чего ты так взъелась. Да, неожиданно. Но беременность — это…

— Я не беременна! — в конец вышла я из себя. — У меня просто задержка!

— Хорошо, хорошо… — выставив перед собой ладони, попытался утихомирить меня Ванька.

— Прекращай уже из себя благородного строить! Если ты думаешь, что я тут с тобой в семью играть собралась, то ошибаешься.

— Слушай, ты чего завелась?! — тоже не выдержал он. — Характер свой придержи.

Наверное, он впервые видел меня такой. По-настоящему злой. Даже в первый вечер знакомства, я не была столь откровенно агрессивной. Но тогда я была просто уставшей и разочарованной. Теперь же я боялась и паниковала.

За год, что мы были вместе, он столкнулся со многими моими нелучшими чертами — раздражение, цинизм, эгоизм… но обычно рядом с Ваней они как-то сглаживались, становились не такими очевидными, да и вообще, никогда не были направлены на него. А тут, я показывала всё самое плохое, что было во мне, и он не понимал как такое возможное.

Для Вани семья всегда была далеко не пустым звуком. Кроме матери у него не было других родственников, и видимо контактный и общительный Ванька, чувствовал в этом какое-то свое одиночество. Ему хотелось большой и шумной семьи. У меня она была, вот только я всю жизнь стремилась вырваться из неё, и он никогда не мог понять этого. А я не могла до него донести, как это жить под постоянным грузом обязанностей, не имея возможности принимать самостоятельно решения. Откуда это всё взялось в моей голове? Не знаю. Вот только я уже давно привыкла быть сама по себе.

Мы год мирно просуществовали вместе, потому что Ваня умел не ограничивать меня, заботился, но не подавлял, был рядом, но не диктовал своих условий. Но и я раньше так откровенно не переходила границы дозволенного.

— Ты сейчас себя как сука ведёшь, — с отвращением кинул он мне. Слова больно резанули по сердцу.

— А я и есть сука!

Демонстративно изогнулась, застёгивая свой бюстгальтер, и вылетела из его дома.

Ночевала у Державина. Сидели с ним на полу и глушили дешёвый коньяк прямо из бутылки. Старалась не думать не о Ване, не о задержке. Влад был молодец, травил мне пошлые анекдоты и вместо конфет подсовывал лимон. А потом потрепал по голове и с умным видом изрёк:

— Взрослая жизнь она такая… паршивая.

Мы помирились. Через день Ваня приехал за мной в универ, и мы вместе сделали вид, что ничего не произошло. Затем пришли месячные. И жизнь вроде как налаживалась, вот только куда-то делась та простота, которая связывала нас всё это время.

Надо было поговорить, оба это прекрасно понимали, но опасались того, что опять можем сказать друг другу. Оказалось, что не так уж и хорошо мы знали друг друга.

Потом и вовсе стало не до этого. Совершенно неожиданно у Ольги Николаевны прихватило сердце на работе, увозили по скорой. Когда Ваня позвонил мне и сказал, что маму госпитализировали, стало страшно за них обоих. Знала, что один просто не может жить без другого. Они действительно были друг для друга всем. Маленькая, но очень крепкая семья, которой было всё по плечу. Хоть врачи и говорили, что всё будет хорошо, Чемезов всё равно ходил бледный и подавленный.

Я честно ездила с ним по очереди в больницу, возила продукты, помогала покупать лекарства и в тайне от Вани сувала презенты врачам и медсестрам. Когда он был на дежурствах, я часами сидела у Ольги Николаевны, развлекая её всеми возможными способами.

— Лизонька, ты его только не бросай.

— Ну, Ольга Николаевна, что вы такое говорите, — было чувство, что она прощалась со мной.

— А то и говорю. У Ивана тяжёлый характер.

— У кого? У Ваньки?! Да он же положительней самого плюса, — я действительно так думала.

— Это просто ты ему повода не давала, — снисходительно улыбалась она мне. — А так, он страшный собственник. Весь в отца.

Я тогда лишь пожала плечами, спорить не имело смысла. Кто же знал, что повод я дам очень скоро.



Телефон разбудил меня посреди ночи, нарушив тишину мирно спящей квартиры. Первая мысль была, что это Ваня звонит. Заволновалась, вдруг что с Ольгой Николаевной случилось? Но номер оказался незнакомым. Рассматривала экран бессмысленным взглядом, пока Дашка на соседней кровати не завошкалась, бормоча себе под нос проклятия в мою сторону.

— Да! — недовольно ответила я на звонок, преодолевая огромное желание послать абонента на том конце провода куда подальше.

— Малая, мы едем! — нетрезвым голосом кричал мне в трубку Артур. — Скоро будем! Встречай!

Сначала мне показалось, что я продолжаю спать. Не в силах поверить в происходящее, сидела на постели и нервно сжимала в руке сотовый. Я не слышала голос Кирсанова больше года, но в жизни не смогла бы перепутать его с кем-нибудь другим. Засомневалась в своей адекватности, а вдруг это галлюцинации? Этакие фантомные боли?

— Лиз, — уже более членораздельно позвал меня Ара. — Лизка, ты там? Слышишь меня?

— Артур?

— Ну, наконец-то! Я уже подумал, что ты там уснула. Мы едем, ты слышишь?

— Слышу, слышу, — засмеялась я в трубку, прижав ладонь к губам, опасаясь, что вдруг в истерику впаду. Бывает же такое, что люди теряют голову от счастья? — Когда вас ждать? Вы поездом едете?

— Глупая, ты не поняла. Мы уже к твоему дому подъезжаем. Выходи!

На часах было почти три часа ночи, когда еле как одетая я выскочила из подъезда. Натянула на себя джинсы и куртку, сунула ноги в кроссовки и понеслась.

Стояла у подъезда и наворачивала круги в ожидании парней. Время тянулось так медленно, что пришлось заподозрить вселенную в мировом заговоре против меня. Где-то внутри набирало обороты тошнотворное ощущение, что всё это шутка. Злая и беспощадная. А вдруг они не приедут? Или это всё мне приснилось? Как тогда жить? Потому что если это неправда, то я просто упаду на землю и больше уже не встану… Поэтому когда из-за угла показалась знакомая Honda, я разревелась, выпуская вместе со слезами отчаяние и безнадёгу, что всё это время шли за мной по пятам.

Макс ещё не успел полностью выйти из машины, а я уже повисла на нём, хватаясь за него всеми руками и ногами.

— Лиза, ты меня задушишь, — смеялся он. А я как самая настоящая сумасшедшая только сильнее прижималась к нему, боясь поверить в то, что вот он мой Ребров.