и предлагает сесть напротив него. У него красивая внешность, серый элегантный костюм, изысканные манеры, и говорит он на отличном французском. Я спрашиваю, есть ли какие-то проблемы с получением визы. Он говорит, что никаких проблем нет. Напротив, сообщает, что служащий совершил ошибку, и виза стоит тридцать евро, следовательно, мне должны возвратить десять евро. В первое мгновение я внутренне обрадовался такому неожиданному повороту. Но потом начинаю предчувствовать что-то подозрительное.

В Африке почти невероятно, чтобы тебе возвратили излишне взятые деньги: заплаченное становится безвозвратно утраченным.

Секретарь говорит, что для ввоза Веспы требуется специальное разрешение, стоимость коего составляет 50 евро. Спектакль по возврату денег обнажает всю его гнусность. Одной рукой мне возвращают десять евро, а другой вытягивают целых пятьдесят.

Я колеблюсь – мгновение, а потом заявляю, что у меня уже есть карне де пассаж, документ, признаваемый международным соглашением, подписанным многими африканскими странами, в том числе Республикой Конго. Секретарь парирует, что этого документа недостаточно и что на границе могут возникнуть проблемы. Мой собеседник играет, сказал бы, партию в покер, и я, хоть и не знаю правила игры, понимаю, что в этот момент должен блефовать. Ссылаюсь на знакомства в высших итальянских кругах и в итальянском посольстве в Браззавиле, упоминаю имя почетного консула в Котону и показываю, как охранную грамоту, его письмо. Напоследок добавляю, что обращусь к друзьям с целью выяснить, действует ли карне де пассаж. Моя решительность и тон, которым произношу последние слова, заставляют секретаря ретироваться – он встает и удаляется.

Я тоже ухожу, испытывая чувство горечи из-за того, что дела – совсем не по моей вине – приняли такой оборот. Вначале мне очень понравилась приветливость секретаря, и я настроился на приятный разговор.

На следующий день прихожу в посольство за паспортом – визу мне дали. Довольный, смотрю на визу, и мне кажется, что все в порядке. Только потом с горечью и злостью я обнаружу, насколько мало значения так называемый посол придал моей оборонительной речи.

Посольство Демократической Республики Конго находится недалеко от того места, где я сейчас, так что добираюсь до него за считанные минуты. Офисы посольства еще не вполне обустроены. Страна лишь недавно вышла из кровавой гражданской войны, длившейся более тридцати лет, и внутренний беспорядок отражается и в дипломатических представительствах за рубежом. Кабинет, куда прихожу за визой, просто маленькая каморка, обстановка состоит из столика и двух стульев. Сотрудник, занимающийся визами, оказывается грубым и в плохом настроении. Задаю ему несколько вопросов о ситуации внутри страны, а прежде всего о том, затронуло ли примирение и Киву, восточную провинцию Демократической Республики Конго и можно ли там безопасно передвигаться. Ответа не получаю. Я не очень-то расстраиваюсь: уже привык к грубости африканских служащих, подавленных, плохо оплачиваемых и вымещающих на других людях собственную фрустрацию. Но, как бы то ни было, невоспитанность этого служащего ничто по сравнению с тем, что мне придется вынести за четыре месяца, которые проведу в его стране. Через два дня виза Демократической Республики Конго окажется на чистой странице моего паспорта.

Ориентироваться в приморском городе, объективно говоря, проще. Если заблудился, то достаточно вернуться на набережную и сориентироваться. Либревиль в этом смысле не является исключением из правил. Его прекрасная набережная становится для меня отправной точкой для исследования внутренних кварталов. На океанском берегу расположились большие дома и отели, придающие столице западный облик, но на окраинах все совсем по-другому. Как и во всех африканских городах, там царит хаос и градостроительный беспорядок. Если имеется участок земли, то можно построить на нем собственное жилье без всякого соблюдения какого-либо градостроительного плана. И тем не менее, окраинные районы Либревиля не находятся в таком состоянии упадка, как в других, уже виденных мной, африканских столицах.

Прямо на набережной, на отрезке, носящем имя Жоржа Помпиду, высятся офисы страховой компании АХА, куда я направляюсь, чтобы оформить страховой полис для Веспы. Завершаю эту последнюю бюрократическую процедуру, и теперь уже ничто не задерживает меня в Либревиле, разве что легкий страх снова отправиться в путешествие на свой риск. Человек по своей натуре – животное ленивое и оппортунист, и если испробует комфортную и защищенную жизнь, то с трудом откажется от ее преимуществ и с опаской пустится в приключение, связанное с неопределенностью и ненадежностью.

Пробыв на борту Magouindi Mahothes больше месяца, я доверял свою судьбу другим, не испытывал никаких материальных забот. А сейчас я вернусь в состояние хозяина собственной судьбы, в том плане, что должен буду один, полагаясь на свои силы и удачу, сталкиваться с возникающими проблемами и разрешать их. Усаживаясь в седло Веспы, снова начну делать ставку на себя самого и на мою счастливую звезду.

Возвращаюсь на борт Magouindi Mahothes: у меня встреча с женами офицеров, которые хотят научиться делать пиццу. На борту также присутствует Марсель, палубный офицер, он приглашает меня пойти вместе с ним после урока в одно заведение, где можно выпить хорошего пальмового вина.

Дамы-ученицы, следуя моим предварительно данным указаниям, купили все необходимые ингредиенты. Я без промедления облачаюсь в поварскую одежду и первым делом диктую рецепт правильного теста для пиццы. Потом принимаюсь за дело среди оживленного щебетания женщин. Примерно через час три больших противня с пиццей дымятся на столе камбуза, готовые быть съеденными или унесенными. Аплодисменты женщин и мой ответный поклон завершают урок.

Мы с Марселем в баре, ждем, когда нам принесут пальмовое вино. Его привозят прямо из леса, и, по словам моего друга, оно лучшее из того, что можно попробовать в Либревиле. Я никогда не пил пальмовое вино и мне любопытно узнать его вкус. Когда нам его приносят в большой бутылке, Марсель наполняет стаканы и произносит многочисленные тосты. Понимаю, что он хочет испытать меня: смогу ли я выпить столько же, сколько и он, и остаться трезвым. Он не знает, что я родом из региона, где люди привыкли к достаточно крепким винам, а у пальмового вина крепость всего-то четыре-пять градусов. Когда мы заканчиваем с выпивкой и выходим, я совершенно трезв и крепко стою на ногах, а вот Марсель неумеренно смеется и в речи его замечается некоторая неуверенность.

24 июня, накануне отъезда, я определяюсь с ситуацией. Прошли почти четыре месяца, как я покинул родной дом, проехал уже тысячи километров, но самая трудная часть путешествия начнется завтра.

Сейчас я один на Magouindi Mahothes, на корме, сижу на табуретке и слушаю плеск морских волн о борт. Смотрю на звездное небо, я наедине с самим собой, душу наполняет какая-то