легкая грусть. Небо изумительное, огни города далеко, и звезды блещут во всей своей красе. Люди должны бы выказывать огромную признательность поэтам за то, что они, используя магию слов, могут передать чувства, что испытывает обычный человек, хотя и не умеет их выразить и сказать: «… и шелком юбок слух мне звезды щекотали»[2]. Кто, если не великий поэт как Рембо, смог бы описать сверкающее пульсирование звезд, так часто завораживающе нас, и дать светящемуся образу еще и звуковую коннотацию? У меня блестят глаза, и, околдованный небом, я сладостно напитываюсь своим одиночеством. Думаю о семье, о друзьях, о том, что они делают в данный момент, говорят ли обо мне.

Утром 25 июня, в семь утра, я уже стою возле Веспы, чтобы в последний раз перед отъездом проверить ее и погрузить багаж. Звоню друзьям, прощаюсь с ними и ровно в 8.45 покидаю судно, сажусь на Веспу и направляюсь на север. Проезжаю вдоль набережной, въезжаю на бульвар Независмости, потом – на бульвар Жоржа Помпиду. Сворачиваю в сторону международного аэропорта и через полчаса я уже за пределами Либревиля, на дороге, ведущей в Нджоле. Останавливаюсь в тихом месте, чтобы еще раз взглянуть на документы и на Мишленовскую карту номер 955, она теперь заменит использованную раньше 953. Проверяю, все ли документы в порядке и на своем месте, пролистываю паспорт на страничках с визами. Вот она, виза в Демократическую Республику Конго, период действия визы – один месяц со дня прибытия.

Когда я глянул на визу Республики Конго, меня чуть не хватил удар. Она выдана всего на девять дней, считая со дня въезда в страну, предусмотренного на 29 июня 2007 года, срок действия визы истекает восьмого июля. Это месть так называемого посла.

Просматриваю все остальные визы. Нет ни одной с таким коротким сроком. Впереди семьсот пятьдесят километров дороги до Франсвиля, моей конечной цели в Габоне, из них пятьсот километров по грунтовой дороге, через леса.

В голове скачут мучительные вопросы: успею ли я въехать и выехать из Республики Конго, прежде чем истечет срок действия визы? А если случатся какие-то неприятные неожиданности, болезнь или авария? Передвигаться с просроченной визой в африканской стране, в частности в Конго, могло бы дорого мне обойтись. В моем распоряжении 14 дней, чтобы проехать через весь Габон, до Франсвиля, въехать в Республику Конго, добраться до Овандо – все это по сложнейшим грунтовым дорогам, потом по хорошему асфальту (так говорит Мишленовская карта, но реальность могла бы оказаться и другой). Достичь Браззавиля, откуда паромом перебраться в Киншасу, на левом берегу реки Конго.

С головой, забитой подобными мыслями, я пускаюсь в путь. Рассчитываю за один день покрыть по асфальтированной дороге расстояние в двести двадцать шесть километров, что отделяют меня от Нджобы. А после Нджобы начнется грунтовка. После 42 километров проеду деревню Нфоум, а за ней – Кугулё.

Поблизости от селения Канго, перед мостом через реку Мбе, мое внимание привлекает какой-то ребенок: у него в руках мертвое животное. Останавливаюсь и прошу мальчика подойти. Он показывает мне животное, покрытое коротким коричневым мехом с черными пятнами, с очень длинным полосатым хвостом. Мальчик, симпатично и беззубо улыбаясь, демонстрирует свою добычу, а я фотографирую.

В Ойене придорожный щит сообщает, что я пересекаю экватор. Впервые в жизни делаю это на собственном транспортном средстве. Я ненадого останавливаюсь и пользуюсь присутствием других людей, чтобы они сфотографировали меня на память. На развилке дорог у Бифуна сворачиваю налево в направлении Нджоле, до него теперь уже только шестьдесят километров. В четыре часа дня добираюсь до цели. Въезжаю в город, он кажется мне весьма оживленным. Сразу же спрашиваю, где находится католическая миссия, в которой я намереваюсь попросить приюта. Миссия располагается на вершине невысокого холма, и, чтобы доехать до нее, надо пересечь мост и подняться наверх по каменистому откосу, стараясь быть очень внимательным и не упасть.

Отец Руффин оказывается очень гостеприимным. Он только недавно вернулся из паломничества в Рим и, кажется, очень рад встретить итальянца. Он без колебаний позволяет поставить палатку в помещении, где собираются его прихожане, и отдает в мое распоряжение своего помощника, чтобы тот мог удовлетворить все мои запросы. После завершения обычных действий, связанных с остановкой – разгрузка багажа, установка палатки, надувание матраса, с наслаждением принимаю душ и отправляюсь поесть. По дороге сюда я заметил на одном из перекрестков женщину, жарившую что-то на большом гриле. Именно там и останавливаюсь, чтобы отведать вкусной и отлично прожаренной речной рыбы.

Перед возвращением совершаю короткую прогулку по берегу Огове, самой крупной реки Габона, вдоль берега которой в следующие дни я проеду сотни километров. Спокойно проведенная ночь вернула мне силы, и я полон решимости одолеть грунтовые дороги. Я безуспешно пытался навести справки о характере грунта до Франсвиля. Никто из тех, к кому обращался с вопросом, не мог дать точного ответа.

Первые тридцать семь километров до города Alembe еду по асфальту. Дальше дрога раздваивается, и асфальт кончается. Выбираю ту, что идет на восток, в направлении Оема.

Дорожное полотно кажется мне приемлемого качества, но я двигаюсь медленно, особенно на тех участках, где дожди оставили канавки с набившейся в них уже высохшей и рыхлой грязью. Максимальная скорость – двадцать километров в час. Очень редко и только на короткие промежутки перехожу со второй на третью скорость. Боязнь упасть вынуждает к чрезвычайной осторожности. Когда доезжаю до Оема, уже за полдень. Хотя проехал всего сто тринадцать километров, решаю остановиться здесь на ночь. Селение состоит из десятков домов, разбросанных тут и там в случайном порядке. Их объединяет лишь дорога. Такое впечатление, что я на диком Западе, с деревянными домами, вовек не крашенными и высушенными солнцем.

Останавливаюсь перед одним из этих домов. Облокотившись на перила веранды, за мной с любопытством наблюдает какой-то юноша. Спрашиваю его, может ли он приютить меня и показать спокойное и безопасное место, где поставить палатку. Он вроде бы улыбается, но его лицо – лицо человека, почти позабывшего, что такое улыбка. Он идет ко мне, а в глазах – бесконечная грусть и одиночество. И когда удается разглядеть фигуру юноши целиком, я понимаю причину: большую часть правой ноги заменяет деревянный протез, сделанный, без сомнения, им самим.

Его зовут Филипп. Говорит, что почтет за честь оказать мне гостеприимство в своем доме. Я сердечно благодарю его за любезность, но предпочел бы спать в палатке, потому что она обеспечивает возможность укрыться от укусов комаров. Филипп приглашает