«Вавилон», – подумал Аркадий и вбежал в подъезд, походя отбившись от консьержки, попытавшейся задать ему какие-то псевдозаботливые вопросы, призванные замаскировать стремление как-нибудь поживиться на доходах психолога, слывшего в подъезде человеком состоятельным. Не то чтобы Кузнецов или его супруга как-то акцентировали внимание соседей на своих успехах, но когда к тебе постоянно ездят курьеры из многочисленных и зачастую недешевых магазинов, а также ходит разного рода обслуживающий персонал, скрывать очевидное проблематично. Особенно на фоне остальных жильцов, львиная доля которых считает хорошим тоном не оплачивать коммунальные услуги по нескольку месяцев. Консьержку же сложившаяся ситуация просто доводила до исступления – она всем своим малороссийским организмом ощущала присутствие денежных знаков, но не могла до них дотянуться. Впрочем, надо отдать ей должное, она не сдавалась и надежды не теряла. В связи с чем при входе в подъезд Аркадий всегда стремился максимально быстро добежать до лифта, чтобы поскорее в нем скрыться от назойливой консьержки. Сейчас он поступил обычным для себя способом и вихрем поднялся на свой этаж.

Когда Кузнецов вошел домой, его присутствия, по обыкновению, никто не заметил. Семья была в сборах. То есть стоял шум-гам, все куда-то носились, раскладывая вещи по сумкам и рюкзачкам, тискали собаку, что-то искали, иногда ругались из-за мелочей, в общем – предвкушали. Аркадий, улыбаясь, понаблюдал какое-то время за этой суетой и решил, что пора объявляться.

«Папа пришел!» – крикнул он. Ответом ему послужил приближающийся со скоростью урагана визг двух детских голосов и приветствие жены, прозвучавшее откуда-то из санузла. Сыновья повисли на нем гроздьями. Чуть туповатая собака тоже наконец заметила присутствие хозяина и стала нарезать круги вокруг, поскуливая от избытка чувств. Все были рады. Идиллия.

– Ну как? Вы готовы? – спросил Кузнецов, не особенно надеясь, впрочем, на положительный ответ.

– Не поверишь, Аркаша, остались штрихи, – ответила жена, улыбаясь и обнимая, – буквально минут десять.

– Точно не верится, – улыбнулся в ответ Кузнецов, – но буду очень стараться.

– Давай-давай, верь жене. А я пока пойду положу что осталось.

– Помочь?

– Да нет. Лучше проследи, чтобы дети оделись.

– Ага. Сейчас. Кстати, ты много набрала? Может, я уже пойду грузиться потихоньку?

– Слушай, ну мы же только на выходные. Пару сумок, – улыбнулась хорошенькая госпожа Кузнецова.

– Ок. Тогда не буду спешить. Все вместе пойдем. Кстати, не поверишь, кого я встретил сейчас в магазине.

– Кого же?

– Коляна!

– Да ладно! Ну и как эта сволочь объяснила, что игнорировала твои звонки?

– А никак. Сказал, что не мог говорить, и все. Но что-то у него там произошло. Напряженный он какой-то. Хотя и генерала дали.

– Да знаю я этих гэбистов. Вечно у них тайна на тайне, а сами просто со стакана не слезают. Вот и депрессия, так как водка – самый сильный депрессант, – веско заявила супруга, когда-то окончившая медицинский институт и предполагавшая работать наркологом. – Жрет небось как не в себя! – подытожила она.

– Не без этого, – не смог не потоптаться на образе близкого друга Кузнецов, – морда потрепанная. Правда, я так понял, что он из командировок не вылезает. Сейчас вот в Сирию летит, кажется. Договорились, что по возвращении встретимся.

– Дай Бог, чтобы нормально слетал! – с чувством сказала Ирина, ибо так именовали жену Кузнецова. – В конце концов, каким бы он ни был дебилоидом, а жалко его. Дурной он.

– Господь вознаградит вас за вашу доброту, сударыня, – поерничал Аркадий. – Ладно, начну выталкивать детей.

– Ага. Давай. Я быстро.

Психолог пошел в детскую, доверху заваленную игрушками – следствие любви к детям, хороших заработков и большого количества родственников.

– Так, малыши! – крикнул он, входя.

– Что, папа? – синхронно отозвались парни.

– Вы готовы ехать к бабуле с дедулей?

– Дааааа! – закричал младший и от избытка чувств начал носиться по перегруженной комнате.

– А я еще нет, – ответил старший, родившийся копушей.

– Ничего страшного, зайчик, – ободрил сына Кузнецов. – Мама еще тоже не готова. Собирайся спокойно. Тебе же немного?

– Да. Я сейчас быстро все сделаю.

– Хорошо. А я пока вещи соберу.

– А что, Рафик тоже с нами поедет? – заинтересованно спросил младший.

– Ну конечно! Не оставим же мы его дома одного! Он испугается и все загадит, – ответил Аркадий.

– Урааа! Мамаааа! Рафик едет с нами! – закричал отпрыск и унесся в глубь квартиры, чтобы донести благую весть до матери.

– Я знаю, мой хороший, – прозвучало где-то вдалеке. – Ты еще не оделся?

– Нет.

– Иди к отцу, сейчас он тебя оденет.

– Да-да, иди ко мне, – протянул к сыну руки Аркадий, – будем одеваться.

На удивление, остаток сборов прошел довольно быстро. Равно как и погрузка в авто. Даже собака не исполнила никаких фортелей, что, в общем-то, за ней водилось. Видимо, все хотели на природу, шашлыков и разговоров на веранде. Так как дача родителей была каким-то волшебным местом, где Аркадий забывал, что надо держать ухо востро, иначе можно пропустить дружеский хук со стороны матери, с которой они вот уже много лет были в напряженных отношениях, без всякой надежды на исправление ситуации, так как родительнице status quo доставляло садистское наслаждение, а отец предпочитал не вмешиваться в происходящее. То есть с его стороны ждать помощи было напрасно. Равно как и со стороны жены, не без основания опасавшейся свекрови и предпочитавшей не влезать в застарелую драку. Накал которой стихал только на даче. Почему? Да кто же его знает? Главное, что там Кузнецову можно было просто расслабиться.

Из-за чего он вообще возник? По довольно банальной русской причине – тайный матриархат, наступивший после Великой Отечественной в связи с резким сокращением мужского населения. Его никто не хочет признавать. Но он есть. Женщины в российских семьях принимают генеральные решения, продвигают своих мужей по карьерной лестнице, руководят финансами, а главное – занимаются воспитанием мальчиков, то есть закрепляют ситуацию на многие десятилетия, если не столетия вперед. Как следствие, в массе своей отечественный мужик выродился, превратившись в аморфное существо, не умеющее принимать решения, боящееся ответственности и чуть что – прячущееся за юбку матери или жены. Из «маскулинного» лишь нажираться до соплей на день рождения и в государственные праздники, болеть за футбольные команды и орать на домочадцев, требуя борща. Портрет, конечно, утрированный, но имеющий место быть. Так вот, авторами такой неприглядной картины, к их же сожалению, являются сами женщины, в какой-то момент исключившие сильный пол из процесса воспитания подрастающего поколения и при этом старающиеся обихаживать своих отпрысков, особенно мужского пола, до момента достижения пенсионного возраста. Сыновьями, разумеется. И очень немногие отваживаются нарушить эту недобрую традицию.

Кузнецов относился к последним. Как