и в лоб. Вот она Беринга и спросит. Что она теряет? Абсолютно ничего. Скажет – “Нет, Настенька, это все глупости” – значит, будут жить по-прежнему. Друзьями. А если…

От “если” у нее дух захватывало.

Решится ли она?

19. Настя и супружеские долги

Ваньку Настя поймала после ужина – специально выжидала, когда все расползутся по постелям, а братец вернется с прогулки с Камчаткой. Уставший, веселый, мечтательный. Она уже знала, что брат очень любил читать. А библиотека у Беринга была отменная. Много раз Настя видела, как мальчишка засыпал прямо с «Графом Монте Кристо» или «Последним из могикан» в руках. Вот и теперь – пришла к нему, села на край дивана и книгу забрала.

– Чего тебе? – недовольно оскалился Ванька.

– Ты знаешь, где мы живем? – прямо спросила она.

– Ну. В заповеднике. Этом… Белогорском.

– А оборотней видел? Про Беринга – знаешь?

Ванька вдруг замолчал и совершенно беринговским жестом потёр глаза. Посмотрел на сестру угрюмо:

– Ну знаю. Медведь он. Последний в роду Хранителей, проводник и владелец Урсулии.

– И молчал.

– А тебе зачем? Сидишь дома и сиди дальше. Меньше знаешь, крепче спишь.

– Вань, вот скажи, за что ты меня ненавидишь? – неожиданно задала вопрос Настя. – Ведь если бы я не стала женой Влада, он бы вас забрать не смог… наверное.

– За что? – вскинул брови мальчик. – А сама не догадываешься? Пока ты там в своём городе жила в тёплой квартире с ванной и туалетом, мы с девками иногда несколько дней не ели. И зимой мёрзли.

– Зато у тебя были родители, – тихо сказала Настя. – И мать, и отец. А меня вот вообще тетке отдали, как ненужную ветошь. Мать отдала – и даже ни разу не приехала, чтобы на меня взглянуть. Не была на моей школьной линейке. Не видела меня на выпускном. Не сидела возле моей постели, пока я болела. Даже не звонила почти. А отца я видела всего пару раз в жизни. Знаешь, он мне подарки какие присылал? Книжки на английском, кассеты какие-то. Куклу один раз – фарфоровую, коллекционную. А мне уже пятнадцать было, какая кукла? Лучше б денег дал…

– Зато тебе не пришлось мать хоронить, – хрипло сказал Ванька и вдруг всхлипнул.

Настя осторожно положила ладонь ему на плечо, а он вдруг впервые в жизни не шарахнулся от неё. Просто накрыл ее руку своей и утёр слёзы.

– Ладно, пожаловались друг другу и будет. Ты чего знать-то хотела?

– Про оборотней.

– А! Ну тетя Даша – она росомаха. А тут недалеко – деревня лис. Видела ведь Ваську, который нам кота привёз? Ну вот он лис. Ха, ты бы тоже лисой, наверное, была.

– Так у меня и фамилия – Лисицина, – хмыкнула Настя.

– Ну да, и рыжая ты ещё. А знаешь, оборотней не сложно различать, – Ваня вдруг оживился. – Нужно просто посмотреть внимательно. Я уже видел волка, рысь и медведя. И тигров однажды, представляешь?

– А ты кем бы был?

– Медведем, конечно, как Влад! И Анька с Аринкой натуральные медвежата. Кстати, у медведей почти всегда близнецы рождаются. У Влада тоже брат был… близнец.

– А в доме ты ничего странного не замечал?

– Если ты про домовых, то они не странные, а противные. Носки мои вечно тырят. Прикинь, у меня двенадцать носков, и все без пары. Они, наверное, ревнуют. Но это ты виновата.

– Опять я?

– А кто? Зачем в хозяйство полезла? Пыль вытирать, окна мыть! Это же их работа. Вот они и подумали, что ты их выжить хочешь. Или показываешь, что тебе не нравится их порядок.

Настя хмыкнула. Еще и домовые, здрастьте-приехали. Да уж, избушка… волшебная. И куда ее черти занесли? Теперь-то она понимала, почему Беринг настаивал на договоре о неразглашении! Ах, какой блог обо всем этом можно было бы сделать, да только она теперь – сама почти что жительница Урсулии. Почти жена. Слишком много “почти”.

Решение принято, осталось только дождаться момента.

***

Он снова никуда не поехал. Настя решила – это знак. Сказал ей отдыхать, что обед приготовит сам. Девушка дождалась, пока Ванька с сестрами не выбегут гулять: сегодня они собирались дойти вчетвером (вместе с Камчаткой) до речки, и заглянула в кухню. Сердце колотилось так, что в ушах гремело. Давай, Стася Ли. Ты сможешь.

Влад резал мясо: зайчатину, наверное. Настя не разбиралась, да и не собиралась. У нее для этого есть мужик. Добытчик. С большим ножом вон. Осторожно коснулась его руки, он оглянулся, иронично вскинул бровь: дескать, чего тебе, девочка? Смотрел на нее точно так же снисходительно, как на близняшек. Снова. А она все же не ребенок, и ему придется с этим считаться.

Молча забрала у него нож (руки заметно тряслись), положила на разделочную доску. Протиснулась между столом и его массивным телом, там как раз расстояние было – на одну худенькую девушку. Взглянула снизу вверх в его удивленное лицо и спросила прямо:

– А я тебе совсем не нравлюсь, да?

Он вдруг прищурился, чуть насмешливо. Какие длинные у него ресницы! Помолчал, а потом спросил осторожно:

– А тебе вдруг захотелось мне нравится?

Все же – далеко он не дурак, мигом сообразил, чего от него требуется. Сразу видно – ученый, думает быстро.

– Очень даже, – тихо ответила.

От его взгляда ей становится жарко и неуютно. То, что женщину он в ней явно видел, она почувствовала вдруг всей кожей. Да! Она не ошиблась.

А он все смотрит, пристально, так… пронзительно. Рукой своей отодвинул на столе все предметы, аккуратно ее подхватил и верхом усадил на столешницу. Нос к носу, глаза в глаза. Большие горячие ладони коснулись Настиных голых колен – и ее всю пронзила острая дрожь. Невыносимо медленно он раздвигает ей ноги, вклиниваясь между ними, прижимаясь к ее телу. Всё. От одного ощущения этого Настя поплыла. А уж когда его губы накрыли ее рот, остатки разума и вовсе помахали ей ручкой ехидно и растворились в ванильном тумане.

Никогда и никто так Настю еще не целовал: твердо, уверенно, жарко и глубоко. По-настоящему, по-мужски. Что такое мальчишечьи поцелуи и ласки, она узнать очень быстро успела. А вот мужчина в ее жизни был первым. Ее сейчас брали. Одними губами, дыханием, прикосновениями. Забрал Беринг всю, ничего не оставил.

Оторвался от нее с явной неохотой, она не хотела отпускать, потянулась за ним.

– На сегодня хватит, девочка, – усмехнулся Влад, всё понимая. Да и трудно было не видеть: глаза у Насти туманные, губы припухли, на щеках