— Что это? — удивленно проговорил Старыгин. —Не может быть!

— Что вас так удивило? — оказывается Катаржинапоявилась неслышно, подошла к нему и наклонилась над отсыревшим листком.

— Посмотрите!

Он записал на листе бумаги фразу с надгробия — Tempi iOmnium Pacis Abbas, что значит священник всемирного храма. Некоторые буквыотпечатались яснее, составив сокращенную надпись, загадочное слово Temonpab,или, из-за нечеткого написания, Temohpab. Когда же на обратной стороне листапроступили эти буквы, из них составилось совсем другое слово — Baphomet.

— Бафомет! — удивленно прочел это словоСтарыгин. — Так вот в чем смысл этой надгробной надписи! Понятно..,почитатели Бафомета и вправду считали его первосвященником единого всемирногохрама…

— Что вы такое говорите, пан! — подал голос Лойза,неслышно появившийся в дверях. — Не можно говорить такие слова в нашихместах! Это не к добру!

— О чем вы говорите? — Катаржина удивленнопереводила взгляд с Лойзы на Старыгина. — Что это за такое слово, котороене нужно произносить в приличном доме? Какие почитатели? Какой всемирный храм?Я ничего не понимаю…

— Бафомет — это одно из имен дьявола, — пояснилСтарыгин. — Иначе его называют Черный Козел, или Козел Иуды. В средниевека Бафомета иногда изображали в виде человеческого черепа или мертвойчеловеческой головы. Считалось, что этому идолу поклонялись рыцари Орденатамплиеров, или храмовников, считая его источником могущества, плодородия ибогатства. В 1307 году король Франции Филипп Красивый, которому не давали покоянесметные богатства храмовников, обвинил Орден тамплиеров в ереси, беспутстве имногих других грехах, а также, помимо всего прочего, в почитании Бафомета.Утверждали, что тамплиеры тайно поклоняются мертвой голове и смазывают ее жиромумерщвленных детей…

— Господи! — вздохнула Катаржина. — Что застрашные сказки! Думаю, уж в наше-то время в такое никто не верит…

— Прошу пана не повторять это слово! — настойчивопроговорил Лойза. — У нас на Чертовке многих женщин еще лет сто назадобвиняли в том, что они вступали в связь с ним.., с тем, чье имя нельзяпроизносить!

— Извините меня, пан Лойза! — смущенно проговорилСтарыгин и все же добавил вполголоса, повернувшись к Катаржине:

— Кроме всего прочего, этим же словом.., называтькоторое я не стану из уважения к нашему хозяину, так вот этим же словомназывали иногда пятнадцатый Мажорный Аркан Таро…

— Тарок? — Лойза расслышал последнее слово иоживился. — Пан знает про Тарок? У нас в городе многие гадают по этимкартам. То очень старые карты, и говорят, что они иногда оживают и ходят поулицам Праги. Пан наверняка слышал про Голема?

— Конечно, слышал! — подтвердил Старыгин.

— Так вот, старики говорили, — Лойза понизил голоси огляделся, как будто боялся, что его подслушают. — Старики говорили, чтоГолем это есть ожившая двенадцатая карта, Пагад!

— Пагад? — переспросила Катаржина. — Еще однотаинственное слово! Что это значит?

— Пагад — это человек — отражение, — ответил ейСтарыгин. — Или человек с одной стороной…

— Пан так много знает! — уважительно проговорилЛойза.

Вдруг зазвонил телефон. Оказалось, старомодный черныйаппарат стоял на столе, запрятанный под кипой старых газет.

Хозяин торопливо снял трубку, выслушал сообщение ипомрачнел. Коротко ответив, повернулся к гостям и сказал:

— Должен покинуть вас! Случилось то, чего я боялся:возле устоев Манесова моста опрокинулась лодка с туристами. Все оттого, чтовода в реке еще слишком высока! Я предупреждал, но разве кто слушает Лойзу? Ихуже вытащили, но я должен заняться лодкой: то моя работа. Будьте как дома, а яприду через час.

Он накинул темный непромокаемый плащ и удалился, громкохлопнув дверью.

Едва стихли шаги хозяина, Катаржина повернулась к ДмитриюАлексеевичу и проговорила:

— Что за знаки вы делали мне там, возле воды? И как васугораздило свалиться в запруду?

— Я не хотел говорить при нашем гостеприимном хозяине,но там, возле мельничного колеса, кто-то прятался, и этот человек ударил меняпо голове, а потом столкнул в воду. Я точно помню, я получил удар до того, какупал, а вовсе не столкнулся с мельничным колесом, — он поморщился, потомучто грубое одеяло нестерпимо кусало кожу.

На лице Катаржины явственно отразились сомнения, однаковслух она ничего не сказала.

Старыгин придвинулся ближе к огню и принялся рассматриватьзапись, скопированную с надгробия.

В комнате наступила тишина.

Это была напряженная, мучительная, настороженная тишина,которая в любую секунду, казалось, готова прерваться чем-то неожиданным и страшным., И вдруг в этой тишине из соседней комнаты донесся странный зловещий скрип.

— Что это? — испуганно вскрикнула Катаржина.

Старыгин вскочил и бросился к двери, придерживая заменявшееему одежду одеяло. Катаржина опасливо держалась позади него.

Соседнее помещение оказалось огромной клетью, или попростукладовой, где в прежние времена хранили предназначенное для помола зерно. Тамбыло темно, пахло многолетней слежавшейся пылью и плесенью, на полу были грудойсвалены пустые мешки. Когда глаза Старыгина привыкли к темноте, он разглядел вдальнем конце помещения темный неподвижный силуэт.

— Кто здесь? — Старыгин шире открыл дверь, чтобыосветить эту странную фигуру.

Незнакомец не шелохнулся и не издал в ответ ни звука. Что-тов нем было странное, противоестественное.

В это время дрова в камине вспыхнули необыкновенно ярко, иих отсвет проник в темную кладовую, на мгновение озарив таящийся во тьмесилуэт.

Старыгин ахнул и попятился.

То, что он принял за прячущегося в темноте человека, было…

Собственно, это и был человек, только он был подвешен внизголовой к потолочным стропилам. Он висел, привязанный за одну ногу, вторая ногабыла нелепо подогнута к животу. Длинные густые волосы свисали до самого пола.От проникшего в кладовую дуновения воздуха, человек покачнулся, и сноваСтарыгин услышал тот самый зловещий скрип.

— Господи! — прошептала Катаржина и, оттолкнувСтарыгина, бросилась к повешенному. Дмитрий Алексеевич последовал за ней,преодолев охватившее его при виде страшного зрелища оцепенение.

Но он не успел еще дойти до середины помещения, какКатаржина, повернувшись к нему, выкрикнула:

— Он мертв! Пульса нет!

Старыгин остановился, оперся о стену, чтобы сохранитьравновесие, и случайно наткнулся на кнопку выключателя.

Помещение озарилось тусклым желтоватым светом.

И в этом свете представшая перед Старыгиным картинапоказалась особенно чудовищной. Подвешенный за одну ногу человек медленнопокачивался, как туша в мясном магазине. Катаржина стояла в шаге от него,прижав руки к лицу, чтобы не видеть страшного зрелища.