— Излагай! — великодушно разрешил ей Давыдов, тот самый Димка Давыдов, с которым она так и не дошла до загса, а ведь собиралась и даже заявление подала, а потом удрала от него с Антохой в Сочи…

— Мне нужна твоя помощь, Дима, — начала Ирина, не зная, с чего начинать изложение своей просьбы.

При этом ей нужно было постараться не разреветься, не начать проклинать свою судьбу, а заодно и бедного Давыдова… Не ринуться снова в кухню, чтобы залить горе водкой.

— Я это уже понял, Ариша. — Только противный Давыдов мог так исковеркать ее имя. — Просто так, потому что соскучилась, ты не позвонишь. Я же сказал: излагай. И помни о моем драгоценном времени, дорогая.

Три, четыре… Ира набрала полную грудь воздуха и резко выдохнула затем со словами:

— Антон мертв, Дима.

Трубка снова вырвалась из рук Давыдова, загромыхав обо что-то. Давыдов отчетливо чертыхнулся и чем-то заскрипел. Ирина тут же представила себе его холостяцкую берлогу со старым продавленным диваном, с горами грязной посуды и давно не мытым полом — ее едва не замутило. Когда человек научится жить как человек, а не как аморальный отщепенец? Уже под сороковник, уже погоны подполковника на плечах, седины в голове на троих хватит, а все тот же…

— Ир! — рявкнул он ей в самое ухо так, что она вздрогнула. — Он что, опился?

— Заключение выдали именно такое.

Больше всего Ирина боялась сейчас, что он, как и Полинка, примет эту версию на веру, с облегчением вздохнет и начнет уговаривать ее не ломать дров или не делать глупостей, что, в принципе, одно и то же.

«Если он так сделает, положу трубку и тут же забуду о нем — теперь уже навсегда», — решила Ирина, с замиранием сердца ожидая его реакции.

— Но ты думаешь, что это не так, и поэтому звонишь мне, чтобы я помог тебе разобраться в этом дерьме и нашел того мерзавца, который отправил на тот свет Антона Великолепного?

Давыдов начал так называть ее мужа после того, как Ирина, загибая пальцы, перечислила ему все преимущества Антона перед ним. Одним из эпитетов был «великолепный». Димка тогда молча все это выслушал, поинтересовался походя, как отдохнули на море, и ушел. Никаких тебе сцен, никаких тебе выяснений отношений. Брякнул «пока» — и ушел. Ирина не видела его долгое время, как-то пару раз звонила по острой нужде, в основном по рабочим проблемам. Он ни разу не отказал ей в помощи, но всякий раз подчеркнуто интересовался Великолепным, возведя это прилагательное в разряд имен собственных.

— Ирка! — заорал ей в ухо Давыдов, снова перепугав ее. — Ты чего там затихла? Я прав?

— Да.

— Понял… — сразу успокоился он, услышав ее голос и удостоверившись, что она не брякнулась в обморок и не выпила сейчас яду, решив отправиться следом за своим Ромео. — Ты откуда звонишь?

— Из дома, мой адрес…

— Да знаю я твой адрес, — перебил он ее, хмыкнув чему-то своему. — Как давно это случилось?

— Неделю назад. Потом были похороны. А потом… — Она все же не выдержала и заплакала. — А потом, Дим, я… Я не могу это выносить… Мне так больно… Ты просто не представляешь, как может быть больно…

— Ну, это ты, допустим, брешешь, Ариша. Больно как бывает, я узнал гораздо раньше тебя. Ну, это все детали — Давыдов прямо в трубку протяжно зевнул. — Ты чем там сейчас занимаешься?

— Водку пью, — ответила Ирина запросто.

— Не понял! — Было очевидно, что такого ответа он не ожидал. — Как это?

— Мелкими глотками, Давыдов. Пью и закусываю сигареткой. Потом снова пью и снова закусываю. — Ирина мелко захихикала, размазывая слезы по лицу все тем же рукавом кружевной кофты.

— Помогло? — насупленно поинтересовался он.

— Нет, если честно. Знаешь, как в том анекдоте: я все пью, пью, а мне все хреновее и хреновее. — Она помолчала, выравнивая дыхание, потом спросила: — Что мне делать, Давыдов?

— Ждать. — Он снова зевнул. — Щас я побреюсь и приеду. Всю ночь бандитов ловил. Спал я, когда ты позвонила. Подождешь?

— Да, — ответила Ирина и положила трубку.

Странное дело, но ей стало чуть легче. Она устала от соболезнований, утешений и мягких увещеваний. Ей нужна была жесткая мужская встряска. Именно это мог ей дать сейчас Давыдов. Представив себе, как он врывается в ее квартиру со свежими порезами от бритья на скорую руку, благоухающий резким запахом терпкого одеколона и с неизменной сигаретой в левом углу рта, она невольно улыбнулась. Пусть уж лучше сейчас рядом с ней будет грубый, неотесанный Давыдов, чем изнывающая от жалости и сострадания сестра. Ей этого сейчас не нужно вовсе. Она была полна всем этим целую неделю. Ей сейчас нужно другое… кстати, к его визиту не мешало бы привести себя в порядок.

Ирина вошла в ванную, стянула с себя всю черную одежду и с отвращением сунула ее в машинку. Включила душ и, прибавив горячей воды, влезла в ванну. Нужно все сделать как можно быстрее: вымыться, высушить голову и одеться. Не следует, чтобы Димка заставал ее врасплох. Не стоит провоцировать его нездоровое воображение. Она с остервенением растерла себя полотенцем, высушила волосы и, пробежав на цыпочках голышом в свою спальню, открыла шкаф. Так, больше никакой черноты! Серые джинсы, темно-серый свитер. Ирина оделась и, немного поломавшись, подошла-таки к зеркалу. Увиденное ее не воодушевило. Лицо осунулось и утратило привычный цвет. Глаза ввалились и казались намного темнее, чем были на самом деле. От постоянных слез нос и губы припухли. Одним словом, состояние ее физиономии оставляло желать лучшего.

— Ничего, переживет, — буркнула Ирина, адресуя свое недовольство Давыдову.

Отошла от зеркала, села в глубокое кресло, уронила голову на подлокотник и закрыла глаза.

Уснуть бы сейчас и ни о чем не думать: ни о гибели Антона, ни о причинах, погубивших его, ни о Давыдове, которого увидеть было очень нужно, но страшно не хотелось, — но Ирина знала, что не уснет. Сна у нее не было целую неделю. Было странное полузабытье, сквозь которое она слышала все звуки, раздающиеся в квартире. Слышала, как тикают часы, как включается и отключается холодильник, как гудит лифт в подъезде и громко хлопают чьи-то двери. Разве можно такое состояние назвать сном? Нет, конечно…

Дверной звонок слабо тренькнул один раз и тут же залился протяжным переливом. Так мог звонить только Димка Давыдов. Это было своего рода его визитной карточкой. Сейчас вот, например, если она замешкается, он стукнет носком ботинка в дверь и снова начнет терзать дверной звонок.

Все так и случилось. Димка пнул ни в чем не повинную дверь ногой и начал названивать теперь уже без остановки.

— А ты не меняешься, — против ожидаемого, Ирина еще сохранила способность язвить. — Еще пару минут, и начал бы колошматить в дверь кулаками.

— Начал бы. — Давыдов переступил порог ее квартиры и прикрыл за собой дверь. — Ты одна?

— А тебе кого надо? — Ирина, вспомнив, что так и не убрала в кухне следы своих посиделок, быстро пошла туда и уже из кухни крикнула: — Есть будешь?