Все… Конец…

Конец щенячьему восторгу, конец сопливым иллюзиям. Все смыто, снесено, растоптано и искорежено. Какие еще существуют слова-синонимы, способные выразить ее теперешнее состояние?

Лиза теребила звенья металлической цепочки на джинсах и хмуро оглядывала длинный коридор. Светло-желтого цвета краска на стенах. Щербатый пол с задравшимся во многих местах линолеумом, замызганные плинтуса. Скамейки вдоль стен, жесткие такие, без спинок. Сразу своим спартанским убожеством намекающие на то, что здесь тебе не что-нибудь, не санаторий с мягкими креслами и удобными шезлонгами, а Управление внутренних дел. Уже само название таит в себе понятие строгости и обязательности. Какие могут быть удобства в таком месте? Да никаких! В самом счастливом случае все, чем тебя порадуют здесь, так это отсутствием наручников на твоих запястьях. А во всем же остальном — жди чего угодно.

Управление внутренних дел… Лиза поразилась столь точному названию этого заведения. Именно внутренних! А каких же еще! Здесь же почище, чем на операционном столе, только много хуже. Там хотя бы в тебе копаются под наркозом. Здесь же выворачивают всю тебя наизнанку, пристально глядя при этом в глаза, а то еще чего похуже — ехидно и недоверчиво ухмыляясь или хмыкая. И попробуй оговориться, заюлить или отвести глаза. Что тут начинается! Инквизиция отдыхает…

Дверь, обитая стародавним дерматином, бесшумно отворилась, и оттуда не вышла даже, а просочилась Лариска Сальникова. Она подошла к скамейке, на которой сидела Лиза, почему-то на цыпочках, что выглядело очень нелепо, учитывая ее высоченные каблуки, села на самый краешек скамейки и выдохнула громким шепотом:

— Ну, блин, дела-ааа…

— Что там? — Лиза обеспокоенно заерзала. — Сегодня-то кого обвиняют?

— Уже даже и понять не могу! — Лариска оглянулась на дверь, из которой только что вышла. — Как пропел когда-то Макаревич: «Вот — новый поворот…» То на Сашку перли, да?

— Ну! — Лиза тоже невольно оглянулась.

— А теперь начали упорно гнуть на несчастный случай! — Лариска вдруг со злобой, исказившей ее красивое лицо, выругалась. — А какой, к хренам, несчастный случай, если я его нашла и он мне…

Тут она внезапно запнулась и замолчала надолго, пристально разглядывая свои голые коленки. Надо же, на улице дождь льет второй день, прохладно, а она в короткой юбке, в босоножках на высоком каблуке и даже без колготок. Не иначе решила следователя охмурять. Дура! Как есть дура! Видал он ее прелести в гробу! Безучастный такой с виду, хитрый, хмурый. Сидит себе и без конца карандаши точит обломком ветхого лезвия «Нева». Такому до ее коленок дела нет. Ему бы побыстрее дело спихнуть да на диван завалиться перед телевизором.

— Он мне успел прошептать, Лизка! — Лариска вдруг повернула к ней разнесчастное лицо и с заметной слезой в голосе пробормотала: — Он шепнул мне, что его толкнули. Понимаешь?!

Еще бы ей было не понять! Лиза еще задолго до этого происшествия ощущала приближение несчастья, только вот не знала: что, как и с кем произойдет.

— Рассказала? — спросила Лиза и, заметив недоумение Лариски, уточнила, кивнув на дверь: — Там рассказала?

— Дура я, что ли? Надо оно мне?! Так затаскали! Виктор с Мишей за голову хватаются. У них знаешь, какие могут быть неприятности? — зашипела Сальникова ей на ухо.

— А-ааа, поняла. — Лиза криво ухмыльнулась, поражаясь широте Ларискиной натуры. — Вот ты кого отмазываешь!

— Да иди ты, Лизка, знаешь куда! — Сальникова обиженно отвернулась и молчала какое-то время, потом передумала дуться и пододвинулась поближе. — Мне плевать на всех, если честно. Но парней жалко.

— Каких? — на всякий случай решила уточнить Лиза.

— Да всех! И тренерский состав! И этого мецената… Знаешь, у него какое лицо было, когда мы с ним позавчера в этом коридоре столкнулись? Ужас просто!

— Какое? — Лиза тоже ЕГО видела, но ничего ужасного в ЕГО лице не рассмотрела. Холод и отстраненность — да, это присутствовало. А вот чтобы что-то другое — этого не было. Она-то уж получше в этом разбиралась, нежели Сальникова.

— Жалкое! Он остановил меня и говорил долго. Все сокрушался, что так все вышло. Между прочим, оставил мне визитку со всеми своими контактными телефонами. — Сальникова, стерва, по всему было видно, наслаждалась ситуацией, она просто таяла от удовольствия, терзая и без того израненную душу Лизы. — Кстати, он сказал, что спал не очень крепко и что-то такое заметил, будто Сергей спустя минут пять после драки с Новиковым пошел к роднику, а больше он уже ничего не слышал. Ну, в смысле возвращения его. Так что, скорее всего, сам он и того…

— Что — того?! — Ох как Лизе хотелось вцепиться сейчас в Ларискину шевелюру и трепать без остановки, заставить ее взять все до слова обратно и не открывать больше рта никогда. — Что — того? Сам себя он с обрыва сбросил?

— Зачем сбросил? Просто оступился, и все. Еще не совсем рассвело, и все такое… Мы-то с тобой вообще спали все это время.

— Лариска! — Лиза даже голос повысила, настолько была взволнована. — Но ты же только что сама сказала, что Серега тебе прошептал…

— Я говорила?! — Сальникова вытаращила на нее самые наглые в мире глаза и зашипела злобно: — Я ничего тебе не говорила! И ничего не видела! Я пришла и уснула сразу! Пришла вместе с Новиковым, ты сидела у костра, наш спонсор спал в палатке, я видела его ноги, торчащие наружу. Там он и пролежал до самого подъема…

— Кто говорит? Он говорит?

— И он тоже! — Сальникова вдруг полезла в свою сумочку, достала оттуда визитку и, любовно погладив ее глянцевую поверхность, пробормотала: — И тренерский состав все это подтвердил, между прочим. Витя с Михаилом застали его спящим. Потом была драка, они разнимали. Потом они вдвоем куда-то ушли, а когда вернулись через десять минут, то спонсор все так же спал или дремал, уж я не знаю.

— Куда ушли?! — Этого Лизе никто не говорил. — Я считала, что они после драки завалились спать.

— Завалились, но не сразу. А куда уходили? Знаешь, у меня ума хватило не спрашивать. Может, в туалет, может, еще куда. Оно мне надо? — Сальникова помахала в воздухе визиткой и с мечтательной ноткой в голосе произнесла: — Мне вот позвонить надо и попробовать удочку закинуть насчет учебы. Может, поможет куда-нибудь просочиться вне конкурса. Обещал, кстати…

Лиза ее уже плохо слушала. Глупый лепет Сальниковой ей был до слез противен. У нее самой с НИМ тоже так же вот начиналось, с такой же самой визитки и предложений о поступлении в престижный университет вне конкурса. Только Лиза была намного умнее Сальниковой и понимала, что все это блеф. Да и влюбилась с первого взгляда, что уж теперь душой кривить! Не до того ей было, чтобы использовать его в каких-то своих корыстных целях.

Дверь почти бесшумно отворилась, и Лизу пригласили войти.

— Как дела? — дежурно поинтересовался следователь, кажется, его звали Александр Семенович. — Присаживайся. Я сегодня недолго. Пару формальностей, и все…