Собака продолжала пробуравливать его глазами, и Уилл вздохнул. Он прицепил к поясу нож-сакс и накинул на плечи черно-белый плащ.

– Ну ладно, – смирился он. – Идем.

Собака послушно спустилась за ним по лестнице, и они вышли во двор замка. Стояла холодная ясная ночь. Низко на востоке сияла четвертинка луны, а над их головами мерцали звезды.

Легкий морозец освежил Уилла, и он глубоко вдохнул, оглядываясь по сторонам. Света луны и звезд было достаточно, чтобы отбрасывать четкие тени, и ему пришло в голову, что сейчас неплохое время, чтобы прогуляться и осмотреть окрестности.

Тонкий слой снега слегка хрустел под его ногами, пока он шел к боковой двери у массивной опускной решетки. Должно быть, снег падал, пока они ужинали и развлекались, а теперь облака рассеялись и небо стало почти чистым. У двери его остановил часовой.

– Куда это ты собрался, жонглер? – спросил он обычным тоном, ни дружеским, ни враждебным.

Уилл пожал плечами.

– Что-то не спится, – ответил он и показал на собаку: – Да и ей нужно немного прогуляться.

Часовой приподнял бровь:

– Не время сейчас разгуливать. Но если уж так тебе приспичило, держись подальше от Лихой чащобы.

– Лихой чащобы? – переспросил Уилл, стараясь придать своему голосу немного скептический тон. – Это не там, где обитают привидения и вампиры?

Он усмехнулся, чтобы часовой понял, что для него это просто предрассудки. Часовой покачал головой:

– Смейся, пока весело. Но знающие люди обходят это место стороной.

– Ну, пожалуй, и я тогда туда соваться не буду, – произнес Уилл, стараясь звучать насмешливо. – Так где эта страшная чаща, чтобы я ненароком туда не забрел?

Ратник некоторое время смотрел на него, понимая, что ему не доверяют, и немного сердясь на безрассудного жонглера, посмевшего посмеяться над его советом. Вечно эти шуты корчат из себя невесть кого, как будто они самые умные. Но наконец он махнул рукой влево от себя.

– Вон там, – сказал стражник, сдержав раздражение. – Примерно в километре отсюда. И ты сразу поймешь, что оказался там, поверь мне. Я скажу часовым на стенах, что ты вышел, на тот случай, если тебе удастся вернуться живым, – добавил он.

Решив, что последнее слово осталось за ним, он открыл боковую дверь и выпустил Уилла с собакой из замка. Дверь с грохотом захлопнулась, и тут же загремели засовы. В такой местности после заката солнца никто не оставляет дверь открытой лишнее мгновение.

По той же причине был поднят и массивный мост. Опустят его только при первых лучах солнца. Но через ров, защищавший эту сторону замка, были перекинуты две доски. Уилл с легкостью пробежал по ним. Собака же ступала на них не так уверенно. Уилл и раньше замечал, что ей не нравится, когда она теряет твердую почву под ногами.

Обернувшись и поглядев на замок, возвышавшийся темной массой, он разглядел пару фигурок, передвигающихся на стенах среди бойниц, и понял, что это ночные стражи. Подавив желание помахать им рукой, он пошел в том направлении, которое указал часовой. Собака послушно шла за ним, пока Уилл, остановившись, не щелкнул пальцами и не произнес: «Вольно». После этого овчарка радостно забегала кругами, то и дело принюхиваясь к новым запахам и, навострив уши, прислушиваясь ко всему вокруг, но постоянно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что Уилл следует за ней.

Эта покрытая снегом местность обладала своей красотой. Дорогу лишь слегка присыпало, но на полях лежал достаточно большой слой снега, оставшийся от предыдущих снегопадов. Ветви деревьев также были покрыты белыми шапками. Уиллу всегда нравился ночной зимний пейзаж, и сейчас он с радостью гулял, вспоминая вечер и раздумывая о разнице в характерах между лордом Орманом и его кузеном.

Открытая местность постепенно сменилась деревьями и кустами, подходившими все ближе к дороге. Поля уже не отбрасывали отраженный от снега свет луны, и здесь было темнее. Уилл почувствовал, как будто что-то давит на него, как будто кто-то наблюдает за ним, старается подкрасться. Он ослабил сакс в ножнах и дотронулся до рукояти метательного ножа под воротником, повторяя себе, что просто проявляет бдительность, а не верит в предрассудки. Сам здравый смысл подсказывает, что в таких местах гулять небезопасно. Он обратил внимание на то, что собака теперь отбегает не на такое большое расстояние и все чаще принюхивается, стараясь держаться дороги. Но он надеялся на то, что она первой учует опасность и предупредит его, так что продолжил путь.

И вышел прямо на опушку Лихой чащобы.

В том, что перед ним Лихая чащоба, не было никаких сомнений. Иначе и не назвать этот участок леса, где более высокие и темные деревья росли гораздо ближе друг к другу, чем обычно. Тени между ними казались плотными и непроходимыми. Глухая чаща как будто скрывала от глаз постороннего какие-то свои темные тайны.

Уилл подумал, что часовой был прав. Он и в самом деле сразу понял, где оказался. Медленно он пошел вдоль кромки леса, щелкнув пальцами, чтобы подозвать к себе собаку. Ее уши стояли торчком, а глаза перебегали от него к лесу – она понимала, на что обращено его внимание.

Она вдруг ощетинилась и тихо зарычала, не сводя глаз с какой-то точки. Уилл посмотрел в том направлении и не увидел ничего, кроме переплетения ветвей и кустов. Потом присел на корточки и на какое-то мгновение уловил красноватое сияние между теней. Всего лишь на мгновение. Сияние тут же пропало. Почувствовав, как у него у самого встают дыбом волоски на шее, Уилл потряс головой и тихо усмехнулся.

– Это всего лишь свет, – сказал он себе. – Ничего более. И ничего менее.

Собака снова зарычала, и на этот раз Уилл краем глаза засек какое-то движение. На этот раз между деревьями в отдалении промелькнуло что-то голубоватое, исчезнувшее, едва только Уилл перевел взгляд в ту сторону. Он даже не был уверен в том, что на самом деле что-то заметил, но собака подтверждала, что это ему не привиделось.

Потом снова вспыхнуло красноватое сияние, погасшее до того, как он повернул голову, в сотне метров от того места, где Уилл разглядел его в первый раз. Уилл почувствовал, как сильнее забилось сердце, и его рука снова невольно потянулась к ножу-саксу.

– Пойдем, девочка, – тихо обратился он к собаке. – Между деревьями должна быть какая-то тропа.

Дальше, метрах в тридцати, и в самом деле нашлась петляющая тропинка, такая узкая, что пройти по ней мог только один человек. Возможно, это звериная тропа. Или проделанная человеком. В любом случае, он продолжал двигаться вперед. Собака шла на шаг-другой позади, опустив голову и принюхиваясь.

Через двадцать шагов Уилл оглянулся и уже не смог увидеть выход из чащи. Тропинка сильно петляла, а ветви деревьев и ползучих кустарников переплетались так плотно, что различить что-то можно было на расстоянии всего лишь нескольких метров. Уилл пошел дальше, положив руку на рукоятку сакса. Годы тренировок прошли не зря – молодой рейнджер двигался практически бесшумно и инстинктивно использовал тени для маскировки.