Его слова немного успокаивают меня, потому что я знаю, что Кадыров – не тот мужчина, что будет разбрасываться громкими, но пустыми обещаниями.

Тимур подходит, бережно берет меня под руку, помогает подняться и, приобнимая за талию, выводит в приемную.

– Меня сегодня ни для кого нет, – бросает обалдевшей секретарше, что смотрит на нас вытаращенными глазами. – Ни для кого. Если позвоните мне, я вас уволю. И всем так передайте, пожалуйста.

Она лишь усиленно кивает, все также пристально глядя нам вслед. Мы молча спускаемся до парковки, Тимур также бережно и молча сажает меня на сиденье автомобиля, лично пристегивает, и мы едем. Я прихожу в себя лишь тогда, когда мы проезжаем мимо поворота в сторону моего дома.

– Куда ты меня везешь?

– Ко мне, я тут живу недалеко. Почти приехали.

Испуганно качаю головой, вжимаясь в дверь машины.

– Я не поеду к тебе. Отвези меня, пожалуйста, домой.

Тимур бросает нам меня строгий взгляд, но движения не прекращает. Он все понимает по моему лицу.

– Это моя квартира. Холостяцкая берлога, если хочешь. Айлин там ни разу не была. Тебе не о чем волноваться.

Тимур паркуется возле модной многоэтажной новостройки, помогает мне выйти и дойти до лифта. Каждый думая о своем, мы поднимаемся на этаж. Тимур пропускает меня вперед в квартиру, помогает снять верхнюю одежду. На меня внезапно накатывает усталость, и нет ни сил, ни желания рассмотреть интерьер помещения.

– Пойдем, нам в дальнюю комнату, – Кадыров подталкивает меня в спину, придерживая за талию.

В спальне я сажусь на кровать, выдыхая. Тимур оказался прав: мне действительно нужен отдых.

– Вот, возьми. Тебе должно подойти, – Кадыров протягивает мне свою футболку и спортивные штаны. – Все чистое, глаженное, брюки на завязках. Переодевайся и ложись.

Он выходит из комнаты, а я с удовольствием облачаюсь в хлопковые вещи. Тимур возвращается со стаканом воды и пледом в руках.

– Ложись, спи. Я сам возьму папку у тебя в сумке и изучу документы. Мы обязательно найдем выход, Эмма, – ласково произносит он, укрывая меня пледом.

Он наклоняется и нежно, почти невесомо целует меня в щеку, поглаживает живот и целует и его, отчего у меня мигом проступают слезы на глазах от этой до бесконечности милой сцены.

– Спи и ты, сынок. Береги маму. Я рядом.

Я так и засыпаю: со слезами на глазах и счастливой улыбкой.

Просыпаюсь резко, как от толчка. Низ живота прошивает болью. Со стоном приподнимаюсь на руках, оглядываю комнату, но Тимура не нахожу. Судя по его доносящемуся строгому голосу, он в гостиной. Осторожно поднимаюсь с кровати, но новая боль режет низ живота. Сдавленно охаю, но по стенке все же иду в сторону гостиной.

Едва я останавливаюсь в дверях, а Тимур поворачивается ко мне, чувствую, как штаны стремительно намокают. Наклоняюсь, отмечая про себя огромное, увеличивающееся пятно на одежде и подо мной.

– У меня воды отошли, – почти беззвучно шепчу пересохшими губами, держась за низ живота и медленно оседая на пол от нового приступа острой боли.

Эмма

– Я перезвоню, – резко бросает Тимур в трубку и буквально в два шага оказывается возле меня, подхватывая на руки и перенося на диван. – Эмма, посмотри на меня, девочка.

Тимур опускается на корточки напротив меня, и я, подняв голову, мгновенно утопаю в дьявольских омутах. Сейчас на нем одна из тех масок, что были на лице Тимура неизменно, когда мы только познакомились. Маска безразличия и равнодушия. По его лицу непонятно, какие эмоции он сейчас испытывает, о чем думает. Он снова все держит внутри, держит все под контролем.

Меня скручивает первая схватка. Неожиданно болезненная и такая сильная, что я хватаюсь за живот и сгибаюсь почти пополам.

– Эмма! Эмма, посмотри на меня, – это не просьба, а приказ. Тимур говорит жестко, отрывисто, но при этом не повышает голоса. – Схватка, да?

Меня также резко отпускает, но отголоски боли еще гуляют по моему телу, поэтому я в состоянии только кивнуть.

– Дыши, просто дыши. Через рот и быстро-быстро, – он показывает, как нужно, и я повторяю за Кадыровым. В голове проносится мысль, откуда он владеет такой информацией, но ее тут же смывает новая схватка.

В этот раз я переживаю ее, дыша вместе с Тимуром и глядя в его глаза. Он держит меня за руку, успокаивающе поглаживая запястье большим пальцем.

– Вот так, малышка, вот так, – шепчет он, нежно касаясь губами моего виска. – Сейчас я возьму другие вещи, тебе нужно переодеться, принесу верхнюю одежду. Справишься без меня?

– Да, – тихо отвечаю, но внезапно паника снова накрывает как цунами, и меня трясет от ужаса. Дыхания резко не хватает, я задыхаюсь.

– Эмма! – громко зовет Тимур, но я не могу посмотреть ему в глаза: в голове крутятся картинки того, как мой новорожденный сын не делает первый крик и вообще не дышит. В голове набатом звучат слова врачей, их безжалостный приговор. Это означает, что у меня нет времени подготовиться, нет времени найти решение, чтобы спасти малыша. Все случится сегодня.

Кадыров берет мое лицо в свои ладони и буквально ловит мой взгляд, заставляя сфокусироваться на нем. Прислоняет свой лоб к моему, не отпуская взгляда.

– Дыши! Как я тебе говорил, дыши! Повторяй за мной!

– Я не хочу…Я не хочу рожать, Тимур! Останови все это, пожалуйста! – слезы сами катятся из глаз, но дальше я продолжить не могу, очередная схватка накатывает, и Кадыров заставляет дышать. Понятия не имею, как справлялась бы со всем происходящим без его поддержки и неожиданных знаний. Сейчас Тимур – мой личный маяк во всем этом кошмаре. Тот, на кого я могу положиться и довериться. Потому что сердце подсказывает: этот мужчина сделает для нас с ребенком все и даже больше.

– Малышка, так надо. Наш сын – торопыжка и решил, что сейчас самое время появиться на свет. Этот процесс уже не остановить.

– Он умрет! Ты же слышал, что сказали врачи! Тимур, я не переживу этого! Я не смогу…

– Успокойся, – Кадыров все также не повышает голоса, но слегка встряхивает меня. – Наш сын не умрет! Я тебе обещал, помнишь? Не думай ни о чем, тебе сейчас надо помочь нашему ребенку, ему тоже страшно. Все остальное я беру на себя, поняла?

– Я не смогу одна, мне очень и очень страшно. Я не готова, Тимур…Так рано…

– Моя девочка, родная, я буду рядом, обещаю. Хорошо? – киваю, хлюпая носом, и продыхиваю очередную схватку. – Умница, а теперь отпусти меня, пожалуйста, я принесу тебе чистую