– Вы все время следили за мной?

– Нет. У меня не было времени. Просто так получилось.

– Не вижу смысла скрывать, что вы правы. Ядействительно пытался действовать и через фройляйн Вурцель, и через господинаБаграмова. Но у меня ничего не получилось.

– Тогда у меня есть все основания полагать, что вымогли использовать третий вариант.

– Считаете меня убийцей? – горько усмехнулсяФаркаш, понявший, о чем говорит Дронго. – Полагаете, что я решился натретий вариант?

– Что бы вы сказали на моем месте?

– То же самое, – немного подумав, согласилсяФаркаш. – У меня действительно возникли очень большие проблемы сгосподином Галимовым. Он был очень сложный человек и не прощал ошибок.

– И поэтому вы искали любой вариант для решения своихпроблем?

– Да, искал. Конечно, искал. Но я его не убивал. Я дажене думал об этом. Иначе не приехал бы сюда. Легче найти киллера и послать еговместо себя, чем самому браться за это и так глупо подставляться. Если вы всеслышали, то наверняка знаете, что я просил всех о помощи; надеялся, что кто-тосможет убедить мистера Галимова. Но он был беспощаден. Баграмов обещал мнесодействие через супругу посла, которая имела влияние на Галимова, поэтому ябыл согласен на любые условия.

– Вы сказали, что у вас были «большие проблемы». Асейчас их уже нет?

– Я плохо говорю по-русски, – закашлялся Фаркаш.

– Вы прекрасно говорите по-русски, мистер Фаркаш, и выне оговорились. Смерть Галимова спасла вас от крупных неприятностей. О какойсумме шла речь? Только откровенно – я ведь легко смогу узнать.

– Два миллиона долларов, – ответил Фаркаш. –Но я его не убивал.

– Кому, кроме вас, было выгодно, чтобы Галимов умер? Изтех, кто сидел за вашим столом?

– Пожалуй, никому. Только мне. Все остальные работали унего, и им было невыгодно терять такого работодателя. Здесь вы абсолютно правы.Ну, еще были посол и его супруга, а также их телохранитель. Им тоже незачембыло убивать Галимова. Вы сдадите меня полиции?

– В полиции все равно начнут проверку и легкоустановят, что вы были должны компании Галимова два миллиона долларов. Можетесебе представить, как они обрадуются такому факту? Вы действительно станетесамым главным подозреваемым.

– Я это понимаю, – вздохнул Фаркаш, –получается, что меня просто подставили. Но я его не убивал.

– Вы спускались на первый этаж в туалет?

– Зачем? На втором тоже есть туалеты.

– Как вы считаете, Давид мог решить вашу проблему?

– Как это – решить? То есть убить Галимова? Нет. Я дажене хочу об этом думать.

– Какой максимальный процент был обещан посредникам?Только откровенно. Если они решат ваш вопрос с реструктуризацией долга?

– Обычный. От двадцати процентов.

– Четыреста тысяч долларов, – кивнулДронго. – За эти деньги они могли и убить.

– Я так не думаю, – упрямо возразил Фаркаш.

– Кого еще вы просили о «посредничестве»? ФройляйнВурцель и советник Баграмов. Кого еще?

– Больше никого.

– Но Давид тоже знал о ваших проблемах?

– Да.

– Кто еще? Амалия и Руслан знали?

– Думаю, что да.

– Яцунский?

– Знал.

– Я слышал, что вы с ним говорили. Это был уже вашчетвертый или пятый вариант?

– Он занимается в компании финансами, и я хотел, чтобыон объяснил Галимову, как нам лучше сотрудничать. Но он сказал, что все решаетсам Галимов. И вы напрасно спрашиваете о каждом из них. О моих проблемах скомпанией Галимова знали все сотрудники.

– Вы умеете пользоваться ножом?

– Только на кухне. Резать овощи или фрукты. Я же вамсказал, что не убивал Галимова.

– Когда вы узнали о том, что они собираются вместевстречать Новый год в Вене?

– Двадцать третьего. Мне позвонил Давид и сообщил обэтом. Мы как раз готовились к Рождеству в Будапеште. Из Будапешта сюда можнодобраться за несколько часов. Я сказал, что сам оплачу все расходы группы,которая сюда приедет.

– Оплатили?

– Нет, Галимов не разрешил. Он сам все оплатил. Нопозволил мне купить билет на этот новогодний бал. Я даже обрадовался, думал,что он согласится. Но он сразу дал мне понять, что терпит меня только на этомпразднике. И никаких скидок не будет.

– Значит, выходит, что Давид решил пригласить вас.Почему он так нервничает?

– Часть денег вложил он.

– Сколько?

– Не очень много. Но если я разорюсь, то ему тоже будетне очень хорошо. У него нет столько денег.

– Вот вам и еще один подозреваемый.

– Давид все время сидел рядом со мной и никуда невыходил.

– Вы все выходили, – возразил Дронго, – я находилсяза соседним столиком и видел, как вы все выходили. Любой из вас мог спуститьсяна первый этаж.

Фаркаш негромко выругался по-венгерски.

– Сделаем так, – предложил Дронго, – сейчас япереговорю с Давидом, а вы никому ничего не говорите о нашем разговоре. Покаполиция узнает про ваши финансовые проблемы, пройдет несколько дней. А за этовремя, возможно, мы сумеем выявить настоящего убийцу.

– Значит, вы поверили, что я не убивал?

– Я не поверил. Я сказал, что мы сумеем обнаружитьнастоящего убийцу. Возможно, этим человеком будете именно вы.

С этими словами Дронго повернулся и пошел искать Давида,оставив окончательно растерявшегося собеседника в одиночестве.

«Черт побери, – выругался Дронго, – кажется, вэтой компании каждый хотел смерти Галимова. Все, кроме его жены. Но если оназнает хотя бы немного правды о его похождениях, то у нее тоже были вескиеоснования относиться к нему, скажем, не совсем хорошо. Вот так. Одиннадцатьподозреваемых – и каждый из них может оказаться убийцей. И еще – женщины не смоглибы нанести такой удар. Или все же смогли бы?»

Он остановился, словно пораженный неожиданной догадкой.Остановился, не решаясь сделать еще один шаг.

Он стоял, раздумывая над очередной догадкой. Нужно вспомнитьвесь предыдущий вечер. Кажется, в его рассуждениях была ошибка, устранивкоторую, можно будет перевернуть представление об этом убийстве с головы наноги. Нужно будет все тщательно обдумать. Век живи и век учись, – вспомнилДронго. С подобным преступлением он еще не сталкивался никогда в жизни. Это,разумеется, пока только предположения. Но в любом случае уже завтра он будетточно знать, могло ли убийство быть совершено именно по тому замыслу, которыйтолько сейчас пришел в голову Дронго. Сыщик медленно, очень медленно двинулся всторону кабинета менеджера. Когда он подошел, Давид мрачно взглянул на него.