– Вот какая у вас логика, – нахмуриласьРахиля, – и зачем тогда Баграмову убивать Галимова? Какая причина?

– Во-первых, он встречался с Фаркашем, – сообщилДронго, – и обещал ему помочь.

– Вот какой мерзавец, – беззлобно произнеслаРахиля, – я даже не думала, что он устраивает такие дела за нашей спиной.Хотя все они такие. Им тоже нужно жить, поэтому они так суетятся.

– Вторая причина. Ваш муж мог ревновать вас к господинуГалимову и предложил своему советнику решить этот вопрос раз и навсегда.

– Мой муж! – рассмеялась она. – Практическиневозможно представить, что он приказывает кому-то совершить убийство. Нет,этот вариант исключен.

– Ваш муж стал послом благодаря вам, – напомнилДронго, – к его ревности мог примешиваться и вполне трезвый расчет. Ведьесли вы по каким-то причинам расстанетесь, то он сразу же перестанет бытьпослом и вообще завершит свою карьеру.

– Почему мы должны были расстаться? – нервноуточнила она.

– Он мог почувствовать ваше отношение к Галимову?

– Вы все-таки напрашиваетесь на то, чтобы я васвыгнала. Какое отношение? О чем вы говорите?

– Я видел, как вы нервничали, когда Галимов долгоотсутствовал.

– Правильно. Я волновалась. Как выяснилось, волноваласьне зря. Его, в конце концов, убили.

– Вы вели себя как его супруга, а не как дальняяродственница, – пояснил Дронго. – Извините, но я вынужден вам этосказать.

Она впервые задумалась, затем взглянула на гостя – прямо вглаза.

– И все это видели?

– Безусловно. Думаю, что ваш муж тоже все понял.

– Что понял?

– Ваше отношение к погибшему. Оно тогда проявилосьдовольно ярко.

– Я никогда этого не скрывала. Если мы приехалиотмечать Новый год сюда по его приглашению, значит, я относилась к нему непросто хорошо, а очень хорошо. Меня приглашала в Париж моя сестра, но я непоехала туда.

– Не сомневаюсь, что вы выбрали бы Вену.

– Опять какой-то намек?

– Нет. Просто констатация. Когда вы получилиприглашение?

– После двадцатого. Кажется, так. Это было доРождества, я точно помню.

– Галимов сам позвонил?

– Вы можете себе представить, что со мной он общалсячерез секретаря?

– Я не сомневаюсь, что он звонил сам. Но с кем онговорил? С вами или с вашим мужем?

– Конечно, со мной. В нашей семье все решения принимаетженщина. Или вы удивлены?

– Не удивлен.

– Мне не нравятся ваши намеки. Вы все время пытаетесьубедить меня, что знаете гораздо больше, чем говорите. Если вам что-тоизвестно, то скажите мне об этом. А если неизвестно, то не нужно делать такиенепонятные намеки.

– Если я скажу, что погибший был не очень скромнымчеловеком, вы в это поверите?

– Безусловно. Я его слишком хорошо знала. Вернее, знаютакой тип мужчин. Мой первый муж был похож на него. Или он похож на моегопервого мужа.

– Говорят, о покойниках нельзя говорить плохо. Но это явноне тот случай. Насколько мне стало известно, он не умел скрывать своихромантических увлечений…

– Тише, – теперь уже попросила Рахиля, оглядываясьна дверь спальни, – пожалейте его несчастную жену. Или уже вдову. Не могудаже произносить это слово.

Дронго поднялся и коротко кивнул. Рахиля встала следом.

– Он что-то рассказывал? – уточнила она тихо.

– Вы сами все знаете, – ответил Дронго.

– Даже после этого я его не убивала, – сказалаРахиля, – и не могла такого сделать. Он мне нравился. Именно таким – беспринципными наглым. Может, это была ошибка, что я позволила ему так приблизиться ко мне…

– Да, – согласился Дронго, – мне тоже таккажется.

Он услышал шаги за дверью, прислушался. Кто-то спешил именнок ним. Через несколько мгновений в дверь постучали, и Рахиля шагнула, собираясьоткрыть дверь.

– Осторожнее, – сказал Дронго, поднимаяруку, – не подходите к дверям. Разрешите, я открою сам.

Рахиля прикусила губу и отошла в сторону. Он шагнул ближе,посмотрел в глазок. У дверей стоял Квернер.

– Что случилось? – спросил Дронго у старшегоинспектора. – Вы так взволнованы…

– Нашли, – выдохнул Квернер, – мы нашлиорудие убийства.

Дронго вышел в коридор и увидел спешивших к номеру послаНабатова и советника Баграмова. Очевидно, они решили подняться в сьют, гденаходилась супруга посла. Квернер оглянулся на них, но ничего не сказал.

– Что случилось? – гневно спросил Набатов. –Какое право вы имеете сюда приходить и допрашивать мою супругу без моегоразрешения? И без нашего представителя?

– Ее никто не допрашивал, – возразилКвернер, – я даже не входил в этот сьют, господин посол. Вы можете самиузнать об этом у своей супруги.

Рахиля появилась на пороге.

– Не нужно так нервничать, – посоветовала онасупругу, – и не кричите. Айша приняла снотворное и, кажется, заснула. Ейсейчас тяжелее всех.

– Мы должны вернуться в «Империал», – предложилНабатов.

– Нет, – возразила Рахиля, – поезжайте безменя. А я останусь здесь на ночь, вместе с Айшой. Ее нельзя оставлять одну.

– Следователи могут прийти сюда, чтобы вас допросить, –напомнил Баграмов.

– Они не имеют права ее допрашивать, – вмешалсяНабатов.

– Меня никто не допрашивает, – возразилаРахиля, – и не нужно больше ничего говорить. Мы просто побеседовали сгосподином Дронго. Странная кличка для сыщика…

– Он известный эксперт, – пояснил посол, – ноон не официальное лицо, а частное. И не имеет права тебя допрашивать.

Дронго пожал плечами, не вступая в спор. Баграмовпротиснулся к дверям, словно намереваясь защитить Рахилю. Посол гневно смотрелна Квернера и Дронго. Старший инспектор тоже ничего не стал говорить. Онпоспешил к лифту, увлекая за собой Дронго.

– Удалось побеседовать? – спросил он, когда онивошли в кабину лифта.

– У нас был сложный разговор, – призналсяДронго, – в соседней комнате спала ее троюродная сестра, ставшая вдовой ибывшая ее соперницей. Она любила погибшего.

– Думаете, это убийство из ревности?

– Нет. Она прекрасно знала, что он далеко не ангел. Ейбыло с ним интересно, но особых иллюзий по его поводу она не питала. Интереснаяситуация. К его жене она абсолютно не ревновала. А вот к другим женщинам, скоторыми он мог встречаться, была просто беспощадна.