- Может статься, что мы с тобой видим по ночам одно и то же. – Сара касается своей шеи рукой. – Не боишься, что завтра эта костлявая тварь заявится и к тебе?

- Вообще-то… - Теребя ворот водолазки, произношу я.

- Идем уже, - восклицает Сара, хватает меня за запястье и утягивает за собой.

Мы огибаем трейлерный вагончик и видим скамейку, на которой сидит женщина.

- Это твоя м…

Но девушка не дает мне договорить, закрывает рот ладонью.

- Нельзя ее прерывать! – Объясняет она шепотом. – Мама поймала волну и говорит с ветром.

Я с еще большим интересом уставляюсь на женщину. На вид ей лет сорок. Тонкий нос, на пухлых губах алая помада, на мочках ушей огромные золотые кольца, слегка тронутые сединой темные волосы коротко острижены и уложены острыми кончиками вверх. На незнакомке пестрое платье-кафтан и широкие зеленые штаны, на ногах – красные остроносые туфли. Надо признать, видок у нее странный для здешних мест, но смотрится наряд довольно стильно.

Женщина сидит с закрытыми глазами и что-то бормочет себе под нос.

- Это же скамейка из парка? – Уточняю я, хорошенько рассмотрев ее каменное основание.

Сара расплывается в хитрой улыбке:

- Сам Господь благословил цыган и разрешил им воровать.

- О, ясно. – Улыбаюсь я.

- Подойди. – Вдруг говорит мать Сары.

- Это она тебе. – Теребит меня за локоть девушка.

- Мне? – Шепчу я. – И что мне ей сказать?

- Она будет говорить, а ты просто слушай. – Сара толкает меня вперед.

Пока я иду до скамейки, в руках ее матери каким-то непостижимым образом появляются карты. Женщина встает и окидывает меня пронзительным взглядом.

Я дрожу под этим взглядом потому, что, клянусь, он точно лазерный луч – проходит насквозь меня.

- Линнея Остлунд? – Спрашивает она.

Ее голос низкий и грубый, и от него мелко покалывает кожу.

- Да. – Отвечаю я.

Сглатываю.

- Анна Фриман. – Представляется она.

Перекладывает колоду старых карт в левую руку и протягивает мне правую. А когда я пожимаю ее, она стискивает мою ладонь и сильно, до появления десятков морщинок на лице, зажмуривает глаза.

Не знаю, сколько длится это прикосновение, но все это время я не дышу. А едва цыганка распахивает глаза, вижу, что ее взгляд уже стал другим – в нем разрастается обескураженность. Она спешит освободить свою руку, а затем, покачнувшись, предлагает мне карты:

- Выбери одну.

Я смотрю на черные «рубашки» потертых карт и ощущаю головокружение. Энергетика у Анны настолько мощная, что ее голос действует как гипноз – ты просто подчиняешься, и все.

И вот уже мои дрожащие пальцы тянут из колоды случайную карту.

Когда я переворачиваю потертый прямоугольник, у меня земля убегает из-под ног. Что бы это не значило, я не хочу, чтобы женщина произносила это вслух. Но ее голос, точно лезвие гильотины – своим движением останавливает ветер:

- Смерть!

И пустые глазницы черепа на карточном рисунке начинают расплываться перед моим взором. «Смерть, смерть, смерть» - раздается эхом в моей голове. И попытка удержаться на ватных ногах заканчивается неудачей.

- Мама!

- Что?

- Можно было говорить ей это не загробным голосом? Это же моя подруга, а не твоя очередная клиентка, на которую нужно непременно произвести впечатление!

- Боже, да что такого я сказала?

Я прихожу в себя, и картинка проясняется. Сара с Анной спорят, придерживая меня под руки.

- Зачем ты вообще с ходу сунула ей эти карты под нос? Ты же обычно пользуешься ими только дома!

- Я вынесла их, чтобы проветрить.

- Проветрить? С каких пор ты проветриваешь карты?

- С тех, что они попросили меня об этом!

- Вздор!

- Вот и нет.

- Лучше посмотри, как ты ее напугала!

- Это не я, это они!

- Конечно же!

- Девчонка сама вытащила эту карту! Не забыла?

Сара замечает прояснение в моем взгляде и расплывается в улыбке:

- Она пришла в себя. Слава богу!

Обе уставляются на меня.

- Все хорошо, Нея? – Спрашивает Анна, с тревогой вглядываясь в мое лицо.

- Кажется, да. – Отвечаю я.

И осторожно высвобождаюсь.

- Сможешь идти? – Морщит лоб Сара.

- Да, все в порядке.

- Тогда предлагаю пройти в дом. – Мать Сары прячет карты в карман широких брюк и указывает на трейлер.

- Дыши глубже. – Говорит мне подруга.

- Я просто пропустила обед. – Объясняю я. – Легкое головокружение.

- Да я бы тоже хлопнулась в обморок, скажи мне кто-нибудь такие слова! – Возмущается Сара.

- Но ведь эта карта… со мной случится что-то плохое, да?– Бросаю я вслед Анне.

- Сейчас посмотрим. – Отвечает она.

Сара упрямо поддерживает меня под локоть, пока я добираюсь до двери.

- А это зачем? – Интересуюсь я, останавливаясь у входа.

На земле рассыпаны мелкие цветные стеклышки: красные, зеленые, синие, желтые, коричневые.

- Это на удачу. – Улыбается Сара. – Старая цыганская примета.

- Понятно.

Переступив через них, я вхожу в вагончик.

Внутри пахнет табаком и сандалом. Крошечные окна наполовину занавешены шелковыми платками, поэтому по помещению разлит тусклый свет, а низкие потолки еще сильнее зрительно сужают пространство.

Сара аккуратно усаживает меня на диван, покрытый цветными вязаными пледами.

Я наклоняюсь на подушку и продолжаю разглядывать подобие гостиной. Повсюду разложены амулеты, перья, металлическая посуда с неясным содержимым, потрепанные книги, бусы. Хотя, стоит признать: небрежность обстановки, беспорядок в вещах и пестрые цвета в сочетании с полутьмой создают нужную атмосферу – очутившись тут, невольно веришь, что попал в какое-то особое измерение, в какой-то таинственный мир.

Наконец, я замечаю на столике шкатулку с красным бархатом, и кончики моих пальцев немеют. Анна наклоняется, кладет в нее колоду карт и закрывает крышку. Затем она садится напротив меня на низкий стул и заглядывает мне в глаза.

Я чувствую себя под ее взглядом неуютно.

- Поставлю чайник. – Торопится в смежное помещение, отгороженное от гостиной цветастой ширмой, Сара.