– Всё-таки не урод, – с облегчением вздыхаю я.

Марли улыбается и цыкает на меня.

– Они говорили обо всём на свете, делились друг с другом своими секретами и мечтами. Желание девушки исполнилось, она нашла любовь. – Я поворачиваю голову и смотрю на Марли, в груди будто что-то дрожит. – Но на тридцатую ночь, в ночь следующего полнолуния, тот человек не пришел. Вместо него на дорожке… лежала жемчужина.

У меня екает сердце. Грусть в словах Марли мне очень знакома.

– Следующие двадцать девять ночей мужчина не приходил. Девушка больше не загадывала желание, она просто приходила к водопаду и ждала. И вот, на тридцатую ночь…

– В ночь следующего полнолуния, – шепчу я.

– Появилась еще одна жемчужина, – шепчет Марли. Наши взгляды встречаются, между нами возникает притяжение. После долгой паузы она продолжает: – Девушка плакала и плакала. Потом посмотрела на луну и загадала еще одно желание, на сей раз другое.

Затаив дыхание, я смотрю на губы Марли.

– «Верни его мне».

У меня по спине бегут мурашки, когда Марли говорит:

– Луна засияла еще ярче, ее лучи отразились от струй водопада, и капли воды стали похожи на миллион падающих жемчужин. Девушка снова поглядела на луну и вдруг… вспомнила, что сказал ей загадочный незнакомец.

Марли благоговейно взирает на полную луну, словно сама загадывает желание.

– Что он сказал? – быстро спрашиваю я не в силах больше ждать. Знаю, слушатель из меня никакой, но мне нужно знать, какое желание загадывает Марли.

– Он сказал: «Я прошел много дорог, чтобы найти это утерянное сокровище, эту часть меня…»

«Часть меня» – вот черт. Кажется, я начинаю терять связь с реальностью.

– Каждое полнолуние до конца своей жизни девушка получала очередную жемчужину… – продолжает Марли.

– Лунный человек! – потрясенно восклицаю я, садясь. – Это был Лунный человек!

Марли улыбается.

– Девушка знала, что ее любимый наблюдает за ней, светит ей в ночи, освещает ее путь в темном лесу. И каждый раз, глядя в воду, она видела там его улыбающееся лицо, темнеющее на лунном диске.

Голос Марли понижается до едва слышного шепота.

– И девушка знала, что ее любят.

Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что нас связывает вовсе не дружба. Все оправдания, которые я до сих пор выдумывал, теряют смысл. Я не думаю о том, хорошо это или плохо. Я люблю Марли. Люблю, как Лунный человек любил ту девушку.

Марли краснеет, садится, застенчиво глядит на меня, очевидно, неверно истолковав мое молчание.

– Глупая история, да?

Я качаю головой и беру Марли за руку.

– История вовсе не глупая, – говорю я так искренне, как не говорил, наверное, никогда в жизни. – Она прекрасна.

Жду, что Марли отстранится, но она этого не делает. Наши пальцы переплетаются, и мы стоим так под звездным небом. Потом я провожаю ее до двери, прислоняюсь к дверному косяку, а Марли смотрит на меня, стоя на коврике с надписью «Добро пожаловать!»

– Они замечательные, – говорю я совершенно искренне. – Твои истории чудесны, Марли. Они словно… – Я умолкаю и улыбаюсь ей. – Словно волшебство. Ты будто перенесла меня в другой мир.

Я снова чувствую, что между нами пробегает искра. В мягком свете горящей над крыльцом лампочки взгляд Марли кажется теплым, более открытым. Она отступает на шаг, но связывающее нас магнетическое притяжение усиливается, не пропадает, напротив, заполняет пространство между нами.

– Надеюсь, ты всегда будешь считать мои истории волшебными, – говорит она.

На ее лицо набегает легкая тень. Хотелось бы мне знать почему.

– Так и будет, – обещаю я, глядя, как Марли спускается с крыльца, идет по газону, оборачивается и улыбается мне, затем скрывается за углом.

После ее ухода я еще долго стою на крыльце, всё еще чувствую возникшее между нами притяжение, хотя Марли уже скрылась из виду. Поеживаюсь: от холодного ночного воздуха у меня мурашки бегут по коже, но двигаться не хочется. Не хочу потерять это ощущение.

Вскоре на подъездную дорожку падает свет фар. Мамина машина останавливается, потом противно скрипит дверь. Мама выходит из автомобиля, окидывает меня беглым взглядом, нагибается и забирает с сиденья сумку.

– Выглядишь счастливым, – замечает она, подходя к крыльцу.

Она права: я счастлив.

На следующее утро я просыпаюсь и чувствую себя чертовски здорово.

Так здорово, что хватаю с прикроватной тумбочки айпад, открываю «Гугл» и за завтраком ищу место для стажировки. Сначала мне не попадается ничего многообещающего, в основном неоплачиваемая работа, которая меня совершенно не прельщает. Наконец я нахожу одно почти идеальное предложение: работа в спортивной колонке журнала, но дорога в один конец займет около двух часов.

На лестнице раздаются шаги мамы, так что я забрасываю еще один кусок хлеба в тостер и наливаю для нее чашку кофе со сливками. Еще через секунду мама входит в кухню.

– Доброе утро, – говорю я, протягивая ей чашку.

– Утречко доброе, – отвечает мама, принимая чашку, делает глоток и смотрит на меня широко открытыми глазами. Я снова утыкаюсь в айпад, хмурюсь, пролистывая очередную открытую страницу с объявлением. – Что это за мрачная гримаса? Опять голова болит?

– Не-а, с головой в последнее время стало получше.

И это правда. Мучительные воспоминания немного поблекли, с тех пор как я начал говорить с Марли, тем самым подтверждаются слова доктора Бенефилд о том, что мои галлюцинации имеют эмоциональную, а не физическую причину. Вздыхаю, нажимаю кнопку, и экран гаснет.

– Просто я ищу место для стажировки.

– Ой! – восклицает мама, хлопая себя по лбу. Она поспешно выходит из комнаты и через секунду возвращается, неся свою раздувшуюся сумочку. Смотрю, как мама перебирает содержимое сумки, откладывая в сторону квитанции, набор первой помощи и пару зерновых батончиков. Могу поклясться, всего этого добра хватило бы, чтобы целая деревня смогла пережить апокалипсис. – Вчера утром я зашла в «Старбакс» и столкнулась со Скоттом Миллером. Ну, помнишь, это парень из спортивной колонки «Таймс», который в прошлом писал о твоих матчах?

– Ага, я его помню.

Выпрямляюсь на стуле. Вообще-то, за неделю до того как я получил травму, Скотт написал обо мне небольшую статью. Спустя месяц после того как всё пошло наперекосяк, я встречал его, и он очень меня поддержал.

Не знаю, почему я до сих пор о нем не вспомнил?

– Так вот, – продолжает мама, извлекая со дна сумки визитку, – я сказала ему, что ты интересуешься ремеслом писателя, и Скотт ответил, что ты непременно должен ему позвонить.