– Ты че, ох…л, тварь! – взревел жирдяй.

Но «Москвич» лихо пронесся мимо. Находившийся рядом с автомобилем гаишник, недолго думая, вскочил в «копейку», напарник включил зажигание, и машина, взревев сиреной, понеслась за уходящим в сторону области ржавым «Москвичом».

– Ты больной, придурок! – орал Муромец, оглядываясь назад. В темноте мелькали красные и синие вспышки, «копейка» висела у них на хвосте. – Они же нас порвут!

– Не ссы в компот! – гаркнул Миша. На висках его выступила испарина, но глаза были сумасшедшими и веселыми.

Машина круто сдала влево, но Иван уже успел засечь боковым зрением, как неприметный грузовик тихо, не привлекая внимания, прошелестел под мостом в Москву. Итак, дело было сделано. Водитель проедет мимо поста, и никто его не остановит, потому что гаишники унеслись в ночь за охреневшими хулиганами. Теперь ему только свернуть к рынку, а там Толян, продавец, его встретит. Осталось всего ничего – унести ноги самим!

«Москвич», взвизгнув тормозами, вписался в поворот и, громыхая, полетел по проселочной дороге. Фары Чернецкий вырубил и несся почти наугад. Хорошо, что успел заранее несколько раз объехать округу, изучить все улицы, повороты и тупики.

– Белый «Москвич» 46–60, прижмитесь к обочине! – вопил в матюгальник жирдос.

– Угу, щас, – пробормотал Миша. – Голос не сорви, гражданин начальник.

Он снова круто вывернул руль и въехал в деревню. Пронеслись за окнами приземистые голубые и зеленые домики с потемневшими от времени резными наличниками на окнах. Пролетела высокая церковная колокольня из красного кирпича со снесенным в послереволюционное время куполом – сейчас здесь располагался лимонадный завод. «Москвич» объехал замызганное сельпо с протянувшейся через всю витрину трещиной.

Муромец, вцепившись в приборную панель, вполголоса бормотал молитву. Красно-синие огни мелькнули метрах в двухстах сзади – успели-таки выиграть время, петляя по местным проселкам. Чернецкий опять свернул, пролетев по мосту над мелкой протухшей речушкой, налево, потом направо – между домами… Дальше начинался забор. За забором был заброшенный элеватор, не фурычивший еще хрен знает с каких времен. Ментов пока не было видно, но сирена завывала где-то совсем близко. Наверно, бравые гаишники заплутали-таки спросонья в деревенских улицах.

– Из тачки – бегом! – шепотом скомандовал Миша.

Иван, посеревший от страха, но не утративший сообразительности, мигом выскочил наружу, Чернецкий следом. В два счета перемахнули через забор, перебежали через заброшенный двор, в несколько прыжков одолели деревянную лестницу и скользнули за висевшую на одной петле дверь.

– Падаем! – скомандовал Мишаня и первым повалился на пол, засыпанный по щиколотку серой мукой.

Иван грохнулся рядом, повозился, заворчал:

– Дрянь эта, сука, в нос забивается. Ща чихну.

– Ну, чихай, если тебе жизнь недорога, – усмехнулся Миша.

Под крышей элеватора глухо ворковали вспугнутые голуби.

Сирена завыла поблизости только минут через семь. Долго же эти уроды их искали. Знать бы заранее, что такие ушлепки будут дежурить, можно было б и не волноваться. В тишине было слышно, как остановилась машина. Менты вышли, потоптались около брошенного «Москвича», посовещались о чем-то. Поняли, конечно, что нарушители где-то рядом, не успели свалить далеко. Да как их искать среди ночи? Один из ментов принялся передавать по рации данные автомобиля. Ну совсем лохи чилийские, неужели думают, что у кого-то после подобных приключений хватит ума сунуться в Москву на той же тачке?

Возня вокруг их колымаги продолжалась с полчаса. Потом заворочался мотор «копейки», дважды стукнули, закрываясь, двери, машина тронулась – и все стихло.

– Ф-фух, – тяжело выдохнул Муромцев. – Пронесло. Ну ты ваще, брат, оторванный на всю голову. Че теперь делать-то?

– Че делать? – спросил Чернецкий, пружинисто поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Чесать в Москву пешкодралом, вот чего.

– А тачка?

– А тачка здесь останется, на вечном приколе. Отвоевалась. А станут ее по базе пробивать – выйдут на колхоз, ну, может, засудят пару честных тружеников села. И все дела, – весело пояснил Чернецкий.

– Ну ты голова-а-а, – восторженно протянул Муромцев. – Я ни за что бы не допер.

– Да я ваще парень не промах, – хвастливо подтвердил Миша. – Ты меня не теряй, может, и еще на что сгожусь.

– Может, и сгодишься, – пробормотал Иван, уже отчетливо понимая, что если и продолжат они в дальнейшем совместную деятельность, то мозгом в их тандеме, без сомнения, станет Миша, ему же останется довольствоваться вторыми ролями.

Осторожно ступая и поминутно оглядываясь, они поднялись по лестнице. Небо по краю начинало чуть заметно краснеть. За одним из ветхих заборов хрипло заорал петух. Начинался новый день.

Вот так залихватски и весело когда-то все начиналось. А теперь… Муромец судорожно потер набрякшие веки. В конце концов, разве виноват он, что Мишаня, несмотря на все свои миллионы и положение, так и остался по сути дворовой шпаной, разбойником с большой дороги. Не желает взрослеть, живет в каких-то своих инфантильных фантазиях – мы, мол, благородные пираты и не должны замиряться с государственной властью. Херня полнейшая! Так и подохнет когда-нибудь от шальной пули, посреди всех своих заводов-газет-пароходов. Его же, Ивана Степановича Муромцева, такой расклад не устраивает, он желает защитить наработанные активы депутатской неприкосновенностью, заслужить себе имя и репутацию, а затем тихо-мирно уйти на покой, без всяких переделов капитала и разборок. А значит… Ну что, значит, как ни жалко, как ни больно, а придется вопрос с Мишей довести до конца.

В эту минуту на столе у Муромцева затрещал телефон. Иван Степанович снял трубку и услышал голос своего первого помощника по не самым официальным вопросам Петра Старшова:

– Добрый день, Иван Степанович. Есть новости от Дениса.

– Здравствуй, голубь мой сизокрылый, – баском отозвался Муромцев. – Жду тебя сегодня к восьми часам. Поведаешь мне свои новости.

За дверью кабинета послышался какой-то шум, возня, отрывистые голоса. Выглянув, Ольга обнаружила пытавшуюся прорваться к ней Ленку, красную, тяжело дышащую. Всегда спокойная и невозмутимая Марта, со вполне доброжелательной, но ледяной улыбкой, не давала девчонке пройти в кабинет к хозяйке, непреклонно объясняя:

– Подожди! Сначала нужно предупредить.

– Марта, ну что вы, в самом деле? – раздраженно бросила Ольга. – Думаете, у нее под курткой гранатомет?