— У меня не хватит сил прочесать эти леса. Нужна помощь, — сказал Ясный начальнику штаба Первого Украинского фронта Александру Боголюбову, когда тот опять начал жаловаться на засилье бандеровцев вокруг Сарны и самой Ставки Жукова. Войска, скопившиеся там, не чувствовали себя на своей земле. От постоянной пальбы из леса были потери, личный состав деморализовался. Присутствовала постоянная угроза диверсий.

Боголюбов побарабанил пальцами по дощатому столу.

— Дал бы вам дивизию, да нет свободных людей, — наконец сказал он. — Возьмите батальон самокатчиков. Да не волнуйтесь. С немцами они воевали. А с вашими бандитами и подавно справятся.

Было в этом какое-то снисходительное отношение регулярной армии к внутренним войскам. Вот только когда все эти силы запустили в окрестные леса, и там они натолкнулись на ожесточенное сопротивление, картина получилась иная. Бригада НКВД, привычная к такой работе, выдавливала постепенно бандитов, уничтожая одного за другим. А самокатчики рванули вперед кавалерийским наскоком. И полегли почти всем батальоном. Но худо-бедно лес был зачищен.

Душа в душу действовал Ясный вместе с Константином Рокоссовским. Он не видел из военачальников никого, даже близко равного этому человеку. Это был титан с гениальным стратегическим и тактическим мышлением. Моментально схватывал ситуацию, чувствовал противника. Принимал единственно верное решение, а его начальник штаба Михаил Малинин, тихий, добродушный, все аккуратно записывал и тут же приводил в действие весь механизм.

Рокоссовский, как и Ватутин, сильно заботился о войсках, очень переживал о потерях, стремясь всеми способами свести их до минимума. Он умел зажечь людей, был эталоном порядочности и справедливости, настоящим русским офицером.

Однажды Рокоссовский в шутку назвал Ясного командующим четвертым Украинским фронтом — тогда их было три. И это соответствовало действительности. Внутренние войска вели свою войну. И это был целый фронт.

После взятия Луцка был приказ взять бывшую царскую крепость Брест-Литовск в ходе выполнения утвержденного 7 июля 1944 года Сталиным плана Люблино-Брестской операции. Немцы там хорошо окопались, да еще вокруг огромное количество оуновцев.

Нарком добрался до штаба Рокоссовского возле Луцка:

— Константин Константинович, весь лес вокруг нашпигован бандами. Они ударят в тыл, когда будешь крепость брать.

— Справишься? — внимательно посмотрел на наркома командующий Первым Белорусским фронтом.

— Справлюсь.

Подогнали тысяч двадцать бойцов НКВД. Зачистили леса, уберегая Красную армию от ударов с тыла.

Штурм крепости в июле 1944 года шел тяжело. И Рокоссовский попросил:

— Василь Степанович. Сделай так, чтобы мне еще штук пять штрафных батальонов дали для прорыва. Хорошо воюют.

Нарком смог устроить и это. И после взятия Бреста Рокоссовский лично вручал награды отличившимся штрафникам и возвращал их по старым местам службы…

Больше всего Ставку Верховного главнокомандования бесили диверсии оуновцев на железных дорогах, безопасность которых тоже лежала на Ясном. Бандиты перерезали сообщение, пускали под откос поезда. Вызывали перерывы в поставке вооружений и снарядов наступающей армии, что могло иметь самые печальные последствия. Да еще все столбы обклеивали листовками «Долой советскую власть», и дальше непотребные ругательства про коммунистов и москалей. Люди останавливаются, начинают сдирать со столба листовку — тут взрыв, под столбом противопехотная мина. Бандеровцы были известными мастерами самых подлых фокусов.

Когда бандиты один за другим пустили под откос два эшелона, Ясный добился выделения бронепоездов. Они сопровождали наиболее важные военные эшелоны и обеспечивали безопасность дорог.

В Москву уходили донесения о массовой поддержке бандподполья со стороны населения Западной Украины. И вот в июне 1944 года Сталин направил указание — публичное повешение для оуновцев и других пособников нацистов.

Болтающиеся на ветру тела должны были образумить местное население. Но не образумливали. Оуновцев все равно боялись больше, чем власть. Ведь они зверствовали, вырезая целые села.

Однажды из Москвы прилетел замнаркома Серов и привез Ясному под подпись совершенно секретное указание Ставки. Там черным по белому было написано: принять меры к выселению в Сибирь тех жителей Западной Украины, которые до сих пор не приняли советскую власть и относятся к ней враждебно.

Фактически это развязывало руки для депортации больших масс населения. Ясный не был злым человеком, но, зная ситуацию не понаслышке, считал, что эта терапевтическая мера пойдет на пользу. Он собрал несколько эшелонов ярых пособников бандеровцев и отправил на восток. Были планы это продолжить, однако из Москвы пришло указание — отбой. Украинцы, близкие к вождю, упали ему в ноги и попросили пощадить их неразумный народ, который обязательно примет советскую власть как родную.

У Хрущева были другие идеи. Чтобы лишить возможности притока в УПА новых боевиков, он предлагал провести поголовную мобилизацию на освобожденных территориях всего мужского населения призывных возрастов с последующей их отправкой в тыловые округа и фильтрацией, после которой часть отправить на фронт, а остальных использовать в тыловых частях и на восстановительных работах. Призыв начался.

Мобилизация в Красную армию вызвала панику в ОУН-УПА. Последовали указания активно срывать ее пропагандистскими акциями, боевыми операциями — отбивать мобилизованных, уговаривать уходить либо силой уводить мужское население в лес, громить военкоматы и уничтожать мобилизационные списки. Количество уклонистов вскоре составляло десятки тысяч. Их отлов тоже лег на плечи НКВД.

Один из основных ударов бандподполья был направлен на срыв сельскохозяйственной заготовительной кампании 1944 года и на добычу продовольствия на осенне-зимний период для собственных нужд. Обычно, забирая у крестьян зерно, боевики расплачивались своими напечатанными в типографии деньгами, обещая, что, когда они придут к власти, за них много чего можно будет купить. Немало сил пришлось потратить органам на противодействие этим планам. Но и здесь НКВД Украины с задачей справился — страда прошла нормально.

Советская армия неумолимо двигалась вперед. Принявший командование Первым Украинским фронтом Конев спланировал операцию по выдавливанию немцев из Львова — им оставили узкий проход, давая возможность отступить.

И тактика сработала. Бои за Львов были не такими кровавыми, как ожидалось. Но там ждали другие проблемы.

27 июля 1944 года части Первого Украинского и войска НКВД вступили в пригороды Львова. И начали постепенно продвигаться к центру города, взламывая немецкие укрепления, захватывая дома.

Штурм шел стремительно. Основная часть немцев уже покинула город, по их отступающим войскам работала штурмовая и бомбардировочная авиация.