Оттуда он крикнул:

– Твой отец будет здесь через пять минут!

Холодными непослушными руками, с комом под ложечкой я ввела запрос снова, на этот раз введя «Джек Дуглас» и «Зверское преступление» по отдельности. И добавила звездочку – такой способ сказать Гуглу, что ты не уверена в одном из слов. Я этому научилась, когда была беспомощным начинающим доктором и гуглила редкие заболевания, не зная точно, как они пишутся.

Я уставилась на экран. Джон? Джон… Ну конечно же! «Джон» и «Джек» часто одно и то же имя, особенно в Шотландии.

В дверь позвонили.

– Приехали! – крикнул Джек, загрохотал вниз по лестнице и открыл дверь, сердечно произнес: – Привет!

Собаки потопали за ним, и я краем сознания отметила суматоху: собаки лезут вперед, на лице папы выражение легкого изумления.

– Рейч, ты еще даже не оделась. – Кейт вошла в гостиную.

Я посмотрела на нее.

– Так я же беременна, – едва улыбнулась я. – Оставьте меня в покое.

– Ты не выглядишь как беременная. Ты выглядишь как безработная, – заметила она. – Этот дом безумен, как будто тут Национальный фонд объектов исторического интереса распоряжается. И вообще оденься, я тебе и так одолжение делаю, что сюда приехала. Нянькой для отца.

Обычно я бы кивнула и сказала спасибо, но сейчас этого не сделала. Вместо того отвернулась от нее и щелкнула на предложенную Гуглом замену.

И смотрела, как загружаются результаты поиска. Джон Дуглас.

Бинго.

– Нет, серьезно, почему ты не одета? – еще раз спросила Кейт. – Где родители Джека?

– В магазине. Вы рано приехали.

– Да, папа тебе сказал, что выехал позже, чем было на самом деле. Он скорректировал время, думал, будем вечно ехать. А тебе нужно одеться. Он всю дорогу был так взволнован.

– Погоди. Я только…

Я быстро крутила страницы результатов, потом щелкнула ссылку, где были слова «Джон Дуглас» и «зверское преступление». Сайт какого-то таблоида стал медленно загружаться.

Я молча встала и пошла наверх, села на край кровати Джека, держа айфон на коленях.

Потом погуглила «Джон Дуглас».

Результаты были иные. Статьи о благотворительных мероприятиях. Статьи, написанные Джоном на политические темы: острые и разумные комментарии на тему количественного послабления Центробанка, о Шотландской национальной партии, лейбористах, консерваторах. Репортажи из зала суда Обана. Еще благотворительные мероприятия.

Это был он. Я узнала его манеру письма.

И фотография Джека с подписью «Перспективный писатель Дж. Дуглас». Зернистая и нерезкая, но это точно он. И держал он… что это было? Приз писателю. Приз Дж. Дугласа.

Мой Джек.

Я пролистала результаты. На пятой странице была ссылка «Появление Дугласа в суде». «Статья не найдена». И следующая тоже. Я открыла шестую страницу результатов. Среди благотворительных концертов и политики, в самом низу. Я кликнула по ней, но снова вылезла ошибка 404. На первых шести страницах результатов Гугла таких статей было четыре. Я их перебирала, как роется грабитель в чужой комнате. Но в некотором виртуальном смысле, разве не это я и делала?..

Ни одна ссылка никуда не вела. Все – 404. И все-таки я тщательно вглядывалась в сохраненные фрагменты.

– Что ты делаешь? – Джек появился из ниоткуда. – Ты какая-то напряженная. И не одета, – добавил он.

Я уставилась на него. Кто этот человек?

– Рейч?

– А, ничего.

Я выключила телефон. Надо посмотреть какую-нибудь статью из этих подробнее. Что, если я не права? Что, если это какой-то другой Джон Дуглас? Я же не знаю, что это точно он. Я не видела ни статей целиком, ни уличающих фотографий. Это может быть жуткое совпадение – с этой его распространенной фамилией.

– Ты готова? – спросил Джек.

Я оделась механическими движениями, как манекен в магазине, машинально просовывая руки в рукава кардигана.

– Ты идешь? – прокричал папа с площадки лестницы.

– Да, – ответила я.

Не знала, что же еще делать. Наверное, могла бы задержаться еще подольше, продолжить поиски, но не стала. Проявила слабость, лишь бы сохранить мир. Когда я собирала волосы в хвост, пришли его родители. Я слышала, как они знакомятся с моей родней.

Я спустилась, и Джек на меня уставился, нахмурившись, но тут же его лицо прояснилось, как только мы с ним встретились взглядами.

– В кой-то веке опаздываю не я, а ты, – сказал он. – Это одно из твоих тайных свойств?

В уголках его глаз показались лучики.

– Нет, – ответила я.

Мне придется с ним поговорить, спросить его. Но вместе с тем я чувствовала еще что-то, в чем мне стыдно было признаться: я хотела оставить все как есть, притвориться, что ничего сейчас не обнаружила. Еще немного побыть в любви. Вот почему, наверное, я осталась. Потому что любила его. Любила смотреть, как он стоит внизу лестницы в затрепанных кедах, и руки у него мокрые – наверняка их мыл от «обувных микробов».

– Когда колеблешься между двумя возможностями, – учил Кейт ее тренер по теннису, – никогда не пытайся сделать что-то среднее. Либо – либо.

Но я так не поступила. Я могла сделать вид, что ничего не произошло или выступить открыто, но вместо того выбрала середину. Останусь, поймаю его наедине и тогда спрошу, надеясь, что он все разъяснит. И тогда буду решать, что дальше.