Рано или поздно он бы и сам сопоставил на первый взгляд несвязанные между собой факты, и узнал, кто стоял за той публикацией в газете. Но с подсказкой Ника, как обычно, было быстрее. Теодор Дарем и его болезненная привязанность к возлюбленной мачехе.

Бинго.

– Жду тебя в машине, друг, – сообщил Ральф Дарему. – Прихвати бухгалтерские отчеты, начну изучать по дороге, что же я такое приобрел. До встречи, госпожа Кэтрин, – и снова поклон.

Завод Бонк получил, можно было бы перейти на экстерн, но Ральф решил подождать. У него не останется причин для дружбы с Теодором, а таких как Дарем лучше бы держать подле себя. Так же, как его самого держал подле себя его величество Юрий.

Теодор рывком открыл заднюю дверь, Ральф широко улыбнулся и похлопал по кожаному дивану – жутко неприятная на жаре штука, предлагая сокурснику устроиться рядом.

– Держите, господин промышленник, – Дарем протянул ему картонную архивную папку.

– Вы необычайно любезны, – в тон ответил ему Бонк и между делом заметил: – У тебя верхняя пуговица застегнута, беспокоишься, Тедди?

– О чем это? – Теодор ослабил ворот рубашки и с усмешкой взглянул на Ральфа.

Бонк ладонью провел по серой папке.

– За сохранность ваших заводов.

Дарем, надо отдать ему должное, великолепно держал себя в руках. Только быстро посмотрел в окно, и тут же шутливо бросил:

– Не у всех отсутствует инстинкт самосохранения, господин Бонк. Кто-то беспокоится о сохранности заводов, а кто-то не заботится даже о целости собственной головы.

Ральф весело рассмеялся. Ох уж это высшее общество. То ли шутка, то ли угроза, а по сути – и то, и другое. Младший Дарем сегодня впервые показал Бонку зубы. И это – прекрасно. Потому что Дарем показал ему слабость.

Глава 18

Обычный, расписанный по минутам день. Экзамен, заслуженное отлично. Неотступно следующие за ним двое гвардейцев и черный автомобиль с гербом Валлии. Центр города, дорогой ресторан. И давно запланированная встреча.

Зал был пуст. Один лишь официант встретил Ральфа на пороге и любезно сопроводил к столику. Собеседник позаботился об отсутствии чужих ушей.

– Добрый день, господин Бонк, – поздоровался с ним мужчина и жестом предложил сесть. – Рад вас, наконец, видеть.

Ральф улыбнулся, прямо встречая тяжелый взгляд, и, усаживаясь, ответил:

– Взаимно, господин Холд. Я тоже рад нашей встрече.

Господин Николас дождался, пока Ральф сделает заказ и, провожая официанта взглядом, спросил:

– Как здоровье его величества?

Бонк налил себе воды из открытой стеклянной бутылки. Сделал маленький глоток. Пауза, чтобы подобрать слова. И пара секунд, чтобы даром потянуться к Юрию. Жив. Еще жив. Но потому жив и Бонк.

Еще жив.

– Его величество не жалуется, – Ральф отставил Бокал.

Он не ошибся зимой, Юрий действительно не просто так таскался в больницу к Слоуну. Электричество, даже будучи упрятанным в изолированные кабели в стенах, причиняло императору боль, с каждым днем больше и больше. Сын Александра перебрался в обесточенный корпус дворца, полностью переняв привычки отца. Наследие.

Юрий ненавидел отца, но даже Бонка унаследовал.

– И всё же я обеспокоен. А если быть точным, обеспокоена Валлия. Закон о высшей крови кажется современному обществу пережитком прошлого. Но вы – хороший мальчик, господин Бонк. Не сомневайтесь в моей к вам лояльности.

Ральф мысленно хохотнул. Какие тут сомнения? Он жив! А раз жив, это точно лояльность.

– Я очень ценю ваше расположение, – с нажимом сказал Бонк.

Холд улыбнулся. Официант принес заказ. Бонк отрезал кусок отбивной, брезгливо отмечая не прожаренную в середине розовую мякоть, и отправил в рот.

– Вы помните Капитана Миллера? – вдруг перевел тему маршал.

«Толковый мужик, – всплыла в памяти характеристика Ника. – Честный».

Бонк, тщательно прожевав кусок, заметил:

– Я не жалуюсь на память, господин Холд. Возраст не тот. Помню, разумеется.

– Он вернулся в Эдинбург несколько дней назад и первым делом встретился с моим сыном. Что вы ему передали?

Ральф недоуменно выгнул бровь.

Что-что, наличность. Много. Чтобы построить даже маленький дом, нужны большие деньги. Фостер имел огромную сумму на счетах, только всё еще оставался несовершеннолетним. Бонк готов был хоть в клюве ему эти деньги принести, лишь бы дать Нику обозримую цель.

«Ну не в склепе же ты будешь её ждать? – уговаривал он друга. – Земля моя, построй дом. Когда она вернется, где вы будете жить?»

Манипуляция, да. И плевать. Зато он вытащил Фостера из состояния полутрупа. И, черт возьми, оказался прав! Ани вернулась, Ральф знал. Это случилось несколько дней назад.

Он снова стал слышать разрывающий голову многоголосый шепот.

– Забавно, – хмыкнул маршал, поднялся из-за стола и вместо прощальных слов сказал: – Передайте Николасу, что я по-прежнему жду его в империи. А вы, господин Бонк, можете больше не напрягаться, я предоставил в банк документы. Теперь у него полный доступ к счетам.

Господин Холд приезжал за сыном на север, но вернулся ни с чем. И вовсе не из-за упрямства Ника, как друг предполагал сам. Бонк отчего-то был уверен, дело в его седых волосах.

Маршал ушел. Ральф, не торопясь, доел сочное нежное мясо. Ник говорил, Валлия – единственная любовь отца. Ошибся.

И гении ошибаются.

* * *

Северное лето подошло к концу. Белой пылью на всё еще зеленой траве по утрам ложилась изморозь, листья на деревьях начали желтеть, и в плетеном кресле становилось холодно.

Я поправила платок на плечах и, с сожалением глядя недовязанный крошечный синий носок – пальцы не гнулись, положила ладони на живот. Скрипнула дверь, из дома потянуло теплом. Николас вышел на широкое крыльцо и, укрыв меня пледом, уселся на ступени возле моих ног, откинув голову.

Рука привычно легла на белые волосы. Мой мальчик. Что бы я без тебя делала?

– Помочь? – Никки поднял на меня глаза и кивнул на моё рукоделие. – Один ряд остался.

– Смотреть на то, как ты вяжешь носок, завораживает покруче посиделок у камина, друг мой, ты же знаешь, – доверительно сообщила ему я и вручила спицы. – Сказать по правде, у тебя получается в разы быстрее и красивее.

– Стараюсь, – пожал плечами младший Холд и подцепил петлю.

Я ничуть не соврала, Никки завораживал. Сосредоточенное лицо, точные, скупые движения, он не носок вязал, он задачу решал и, что немаловажно, решал успешно. Особенно забавно было то, что Николас в этом году окончательно возмужал. Плечи пловца, узкие бедра, длинные ноги, и хищное лицо в сочетании с белыми волосами – красив, как ангел, или … демон. Демон с голубым носочком в руках.

– Как тебе Томас? – я закусила губу, сдерживая