печатали белые, нужна бумага. Много бумаги. Примерно столько, сколько за последние пару-тройку лет было списано в отчетах.

За белыми стояли Даремы. Ральф понял это, еще когда разгадал послание Ника. К ним вели тонкие ниточки, мелкие совпадения. К примеру, в выпускном фотоальбоме Теодора, в учителе литературы закрытой школы для мальчиков господине Лукасе Ортоне Ральф узнал Муху. Вот откуда у того было умение держать внимание аудитории. Или то самое, уничтоженное Ральфом здание, в котором они с Ником встречались с белыми, как выяснилось, принадлежало строительной корпорации, которой владели Даремы.

Да только всё это – ерунда. Доказательств не было, да и здесь – на тоненького. Однако, что-то лучше, чем ничего.

Даремы … Потомки южных королей, земли которых когда-то давно вошли в состав Валлии. Кровь позволяла им претендовать на трон, но, главное, конечно, деньги. Даремы не беднее императора или господина Холда.

Вот и ответ, почему Теодор крутился рядом с Ани. Брак с наследницей Эдинбурга – ключик от сейфа с заведенной бомбой. Среди глав большой пятерки идиотов нет, кто же станет тыкать палкой в спящую гадюку, способную кровью залить весь мир? Еще разбудишь, не дай бог. Их поддержали бы все. Не выгорело…А затем умер и старший Дарем.

Умер старший Дарем, и белые затихли на какое-то время, чтобы через пару месяцев подкараулить его, Ральфа, автомобиль…

Или взрощенный монстр обрел свободу действий, или младший Дарем не стал менять родительского курса. Юрий бездетен, Холд выжидает…и в дело вступает третий игрок.

Вопрос только в том, не связан ли с Даремами маршал?

Почему же Тедди продал завод? Думал, никто не заметит связи? Или, может быть, ничего не знал. Но тогда почему тянул с продажей? Или … что-то изменилось? Теперь эта информация не играет роли?

– Господин Бонк, мы на месте, – отвлек его охранник, и Ральф понял, что уже давно пялится в окно на стеклянные двери больницы.

О белых после. Сейчас намного важнее встреча со Слоуном. Ральф хмыкнул: ну и забота о здоровье, разумеется. Психическом и прочем.

У медсестры была легкая рука, игла сразу вошла в вену. Кровь Бонк не любил, а потому предпочел смотреть на что-то поинтереснее – на высокую грудь, подчеркнутую белым медицинским халатом. Она поставила полную пробирку в лоток и, сняв перчатки, раскрыла верхнюю пуговку. Руки её огладили длинную шею. Ральф зачарованно следил за её пальцами, чувствуя, что ему становится трудно дышать. Девушка встала с белого табурета и, повернувшись к Бонку спиной, подошла к окну.

Она сняла удерживающую волосы заколку, мотнула головой – по плечам рассыпался темный водопад. Резкое движение – задвинуты шторы. Ральф поднялся с кушетки и, бросив быстрый взгляд на закрытую дверь – ключ был в замке, подошел к ней.

Такое приглашение нельзя игнорировать. Жаль, дежурила она не часто. Но сейчас … Бархатная кожа под его губами, сладкий цветочный запах, от которого начисто сносит крышу. И всякий раз не верится – это правда. Она здесь. Стонет от удовольствия в его руках, шепчет его имя. И он… в ней.

Нельзя любить её бесконечно, вот, чего действительно жаль.

Ральф поцеловал девушку в висок и помог встать.

– Всё хорошо? – спросил он, глядя, как она расшторивает окно и скручивает волосы в жгут на затылке.

– Не знаю…

Бонк напрягся. Грудь сдавило. Не знает?

– Что произошло? – он подошел ближе, помог поправить ворот.

– В понедельник его величество Юрий был у доктора Слоуна. Сдавал тесты… – Лиз замялась, быстро поцеловала его ладонь и призналась: – и говорил со мной. Несколько минут. Наедине.

– Договаривай, – приказал Ральф.

– Если я стану его женой … Ты ведь знаешь, Юрий умирает.

– Знаю, – Ральф дернул щекой.

– Он не хочет детей, и я его понимаю. Вероятность того, что они унаследуют дар, а вместе с ним и неизлечимую болезнь, крайне велика. Но если я забеременею от тебя в браке с ним, у империи будет наследник, устраивающий всех. Ну, кроме белых, разумеется, – печально улыбнулась Элизабет.

– А об условии своем он тебе рассказал? – хмуро уточнил Бонк.

– Рассказал, – она отвела глаза и обняла себя руками. – Но ради того, чтобы быть с тобой, я могу вытерпеть и свидетеля в спальне. Я люблю тебя, Ральф Бонк.

«И я покажу тебе, какой сладкой может быть одна на двоих женщина…»

Тогда Ральф еще не понимал, что для этого совершенно не обязательно воочию наблюдать за ними с Лиз. Достаточно присутствовать в голове. И Бонк туда не пускал. Элизабет была тщательно оберегаемой тайной, сокровищем лишь для него одного. Юрий бесился, и всё же придумал, как получить всё.

Венценосная тварь! Ральф поймал себя на мысли, что даже и не злится почти. Скорее раздражен, чем взбешен и да, пожалуй, немного восхищен. Император не давал ему скучать. Придумщик, демон бы его побрал. Впрочем, процесс давно запущен.

Ральф покачал головой и, прижав её к груди, ответил:

– Я тоже люблю тебя, юная госпожа Холд. Именно поэтому ты скажешь «нет». Как ты думаешь, смогу ли я уважать себя после такого? Но даже если Юрий заберет это условие, не иметь права в открытую растить собственного ребенка – пытка, рядом с которой наблюдатель в спальне – цветочки.

– Я скажу «да», Ральф… – Лиз подняла на Бонка воспаленные глаза. – Так решил отец.

Гребаная политика! Спокойно. Элизабет и без того не сладко! Думай, Бонк, думай! А иначе… зачем тебе голова на плечах?

– Скажешь, – он медленно кивнул. – Но потребуешь для начала дать тебе доучиться. Время на нашей стороне хотя бы потому, что у Юрия его нет.

– Я боюсь за тебя, Ральф. Боюсь за твою жизнь.

– Знаю, – Бонк вдохнул запах её волос. – Только чудесный вариант спасения, любезно предложенный его величеством – не жизнь.

Тедди ошибся тогда. Собственная голова была дорога Ральфу. Но человек привыкает ко всему, вот и Бонк за месяцы жизни во дворце свыкся с тем, что любой вдох может стать для него последним. Инстинкт самосохранения устал орать и затих, а Ральф уже и сам не представлял другой доли.

За ним Элизабет. За ним Ник. За ним Алиана, в конце концов.

Закон о высшей крови позволял Юрию признать Ральфа официальным наследником, и чем ближе к этому шло, тем меньше шансов у Бонка было остаться в живых.

Нарастало недовольство населения, и белые никуда не делись. Покушения были и на Ральфа, превентивно, так сказать. А сколько их было за эти месяцы, Бонк устал считать.

Но, главное, авторитет господина Холда вырос среди военных до небес. Он умудрился пустить на пользу