– Хорошее имя, – кивнул он.

В эту игру мы играли с того дня, как я проснулась в этом доме. Без малого три месяца. Почти три месяца я жила с Николасом Холдом вдвоем, и жить с ним было как минимум интересно.

Нет. Жить с ним было чудесно. Кажется, никогда я не была так счастлива. Разве что в далеком детстве…

– Значит, остановимся на Томасе, – подытожила я.

– Остановимся, – покладисто согласился он.

– Тебе не пора за Синтией? – нахмурилась я.

Не знаю, какие дела были у Никки в Рудниках, но раз в неделю он уезжал почти на целый день, и никогда не оставлял меня одну.

«Чтобы ты опять додумалась до чего-то страшного? – говорил он, смеясь. – Лучше я привезу твою няню». На мой вопрос, до чего я додумалась в прошлый раз, он так и не ответил. Я не настаивала. Слишком хрупким был мир, выстроенный для меня Холдом-младшим.

Синтия, как и Никки, всё время норовила меня накормить. Она постарела и совсем сдала после смерти родителей, но с трепетом ждала нового Бонка. Не Бонка, Фостера. Няня решила, отец малыша – Николас, ни он, ни я не стали её разубеждать. Всё чаще, глядя на младшего Холда, я жалела о том, что это неправда.

Иллюзия счастья, но это ли не счастье настоящее? Вопрос лишь в том, что Николас стал моим, личным счастьем. Счастьем, на которое я не имела никакого права.

– Нет, не пора, – покачал головой Никки. – Сегодня я никуда не поеду.

Он останется! Я подавила радость. Алиана, что ты творишь? Ты ведь и сама знаешь, рано или поздно, Николас уйдет!

Уйдет…

Я отвернулась, Никки взял меня за подбородок и, светло улыбаясь, сообщил:

– Ты сегодня родишь. Ночью.

Уже? Сердце пустилось вскачь.

– Надо собираться … – я сглотнула и, справившись с дрожью, выдавила: – в больницу.

Нельзя прятаться от мира вечно! Нормальная жизнь не в крошечном домике на границе леса, где нет хода никому, кроме нас двоих, да старой няне Бонков. А там, за чертой магнитной аномалии!

Там, в большом мире остался Ральф.

Элизабет, госпожа Диана… люди, газеты и … старший Холд.

– Вам не нужно в больницу, – мягко сказал Никки. – Я – целитель, Ани. Всё будет хорошо.

– Нет, – я прикрыла веки. – Это уже перебор. Ты и так слишком много делаешь для меня, Никки.

Он мотнул головой, криво усмехнулся.

– Я бы поспорил с этим утверждением, Ани, но как знаешь, – Никки порвал шерстяную нить зубами и, завязав узелок, протянул мне готовый носок. – Кстати, пока не забыл, – он поднялся на ноги, – ты подумай еще на счет имени.

– Это зачем же? – я смотала клубок.

– Нет, Томас звучит отлично, – заверил меня Николас. – Но для девочки не очень подходит.

Я ошарашенно уставилась на синий носок. Всё что мы связали и приготовили было исключительно мальчиковых расцветок. Подняла на Никки глаза и поймала его смеющийся взгляд.

– Убью! – пообещала я и встала с кресла.

– Уже, – рассмеялся он, а я схватилась за поясницу – её вдруг невыносимо скрутило. – Вдох, медленный выдох, – напомнил мне Никки.

Я оперлась о деревянный столбик крыльца. Вдох. Медленный выдох. Страшно.

– Всё будет хорошо, – снова пообещал мне Николас, и я поверила – ему видней.

Время тянулось невыносимо медленно, но Никки лишь смеялся, глядя на то, как я меряю шагами комнату, периодически останавливаясь, чтобы сделать тот самый вдох-выдох, и не торопился заводить автомобиль.

– Едем! – в конце концов, рыкнула я.

– Хорошо, – кивнул Николас.

Он вообще никогда со мной не спорил и на всё соглашался. Только делал по-своему. Пожалуй, то был единственный его недостаток.

Никки, почему ты со мной? Я тебя не заслуживаю.

– Так мы идем? – тихо уточнил он, и я поняла, что уже довольно долго молча изучаю его лицо.

Живот скрутило, и я закивала.

– Да. Иду! – вдох, медленный выдох.

Николас помог мне спуститься с крыльца и поднял голову, вглядываясь в потемневшее небо.

– Будет дождь? – догадалась я.

Младший Холд крепко сжал мою ладонь и ответил:

– Не дождь, ураган. Будет.

– Едем! – медленный выход.

– Хорошо, – он кивнул. – Как ты захочешь, Алиана.

Ливень застал нас через несколько минут, Николас развернул автомобиль. Но я успела заметить шлагбаум и невесть откуда взявшийся на границе леса пост.

– Тебя проверяют. Всякий раз. Так ведь? – я сцепила челюсти. – Тебя и даже Синтию!

– Так, – не стал он отпираться.

– Скажи мне, он знает? Знает, что я … беременна? Ты поэтому не хотел в больницу? Ему расскажут? Он хочет забрать у меня ребенка?!

Порыв ветра ударил в автомобиль, и Николас заглушил мотор. Сбросил ремень безопасности, и ладонями обхватив мое лицо, лбом прижался к моему лбу.

– Никто не заберет у нас ребенка, Ани. Я не позволю.

Я накрыла его руки своими.

– Обещаешь?

Николас быстро поцеловал в меня в лоб и улыбнулся:

– Обещаю.

Ветер стих. Дождь барабанил в стекла, и в свете молний его белые волосы казались сияющим ореолом. Никки завел автомобиль и мы вернулись к дому. Ливень был такой сильный, что я вымокла до нитки пока мы дошли до двери. Николас быстрым шагом направился в мою комнату.

– На, держи, – он протянул мне длинную сухую сорочку. – Я пойду нагрею воду.

– А мне что делать … – испуганно прошептала я.

Господи, я же, и правда … рожаю… Прямо сейчас! В Эдинбургском лесу!

– А ты – дыши, – заявил мне он. – Всё будет хорошо, Ани. Не бойся.

Я не одна. Со мной мой личный ангел. Никки, ты обещал, никто не заберет ребенка. Но как жить, если у нас отнимут тебя?

Человеческое тело изменчиво. Молодость сменяет старость, здоровье уносит болезнь. Каждый миг времени – разные мы, это и есть – жизнь.

Рядом с Никки я забыла, что такое боль. Даже те, самые сложные несколько мгновений до громко детского крика, оказались относительно терпимы. Боль пришла, когда Николас взял ребенка в руки и, с нежностью глядя в сморщенное личико, сказал:

– Здравствуй, Арианна.

– Арианна… – повторила я и оглохла. Ослепла от боли.

Человеческое тело слабо. Наверное, я потеряла сознание. Но в черно-алом мареве вокруг я вдруг вспомнила, что меня нет. Я всё и ничто. Времени нет. Расстояния нет. И меня – не существует.

Темнота. Пустота. Магнитная аномалия в самом сердце Эдинбургского леса. Холодная черная бездна.

Холодно. Мне холодно.

– Ани!

Пронзительный детский крик.

Да-а-а…упрямый мальчишка. Ты ведь не думал, что получишь всё? Пора выбирать…

Дитя или мать?

Холодно.

Ну же, хозяин, кого ты спасешь? Так уже было когда-то… одна за вторую… решайся!

Низкий торжествующий смех. Мой смех.