гениальным не был мой сын, он ребенок… – я вздрогнула, так явственно услышала я злые слова, – … ставить в известность тебя он, по всей видимости, нужным не посчитал».

– Тихо-тихо, – Никки обхватил моё лицо руками, заставив взглянуть ему в глаза, и с нажимом повторил: – Всё хорошо. Не бойся, Алиана.

Я вцепилась в рубашку Николаса, кажется, я делаю это не первый раз, в глазах потемнело, и я призналась:

– Никки … у меня что-то с памятью.

– Да, Ани, я знаю, – он кивнул и, положив теплую ладонь мне на лоб, приказал: – Не надо. Не вспоминай.

Вариант. Я не удержала смешок, немного безумный. Или много, сложно сказать. Никки всматривался в моё лицо и чего-то ждал, только я забыла, что людям положено отвечать. Николас молчал, с неплотно закрытого крана ритмично падали в раковину капли. А я с интересом наблюдала, за тем, как рвется из младшего Холда знакомое алоё пламя и, оглаживая моё тело, возвращается в хозяина, став многократно сильней.

Сильней…

– Неожиданно, – улыбнулась я. – Но хотя бы понятно. Ты поэтому ждал меня, Николас?

– Почему? – сцепил челюсти он.

– Власть… – зашептали голоса, тонкая ладонь легла на мужскую грудь, – по праву крови, по праву силы. Пожелай, и ты получишь не только Валлию, я дам тебе весь мир.

Сердце его бешено билось в мою ладонь. Темнота обнимала Николаса, заполняла легкие, предлагая. Никаких иллюзий и никакой лжи. Тот, кого любимым котенком взяли во дворец, покинул его, заплатив истинную цену власти авансом.

Красная сила в венах, полные тьмы коридоры дворца, и испачканные кровью белые одежды радикалов. Маленький хищник с детства играет в жестокие игры. Мой мальчик, чего ты ждешь? Ты давно победил. Забери же свой приз:

– Прикажи мне…

Никки мотнул головой.

– Звучит соблазнительно, – быстрый поцелуй в раскрытую ладонь. – Но сначала неплохо хотя бы тебя накормить. Я сварил кофе, в духовке ванильные булочки, на столе масло и апельсиновый джем.

Тьма отступила, и я прикрыла веки, морщась от невыносимо яркого света. Булочки и джем…как слабо человеческое тело…

Я сглотнула выступившую слюну, желудок ответил трелью, и живот заходил ходуном. Никки потянул меня на кухню и, усадив за стол, накормил. Мне оставалось только жевать и наблюдать за ним из-под ресниц.

Булочки и апельсиновый джем. Бездна ошиблась?

* * *

Автомобиль остановился. Ральф открыл дверцу и ступил на асфальт. К спрятанному в тени густой кроны раскидистого дерева небольшому коттеджу вела прямая дорожка. Он поднялся на высокое крыльцо и позвонил в закрытую дверь. Странно, что ему не открыли заранее. Дворецкий выходной?

Подул ветер, щелкнул замок, Бонк выпрямился и, спрятав руки за спиной, коротко поклонился хозяйке дома.

– Рад видеть вас в добром здравии, госпожа Дарем, – вежливо улыбнулся Ральф женщине.

Ложь. Эту суку он предпочел бы не видеть вовсе, хотя… пожалуй, мертвой тоже сойдет. Только смерть для некоторых – слишком просто. Бонк впился глазами в ямочку на нежном подбородке, он давно научился держать себя в руках.

– Господин Бонк, – дрогнули Алые губы Кэтрин, она чуть наклонила голову. Качнулась тонкая вуаль под крошечной шляпкой.

С некоторых пор госпожа Дарем предпочитала прикрывать лицо, что, надо признать, придавало её образу пикантности. Жаль, не видно полосы шрамов на кукольном личике.

– Проходите, Теодор ждет. Я провожу вас, – Кэтрин отступила, давая Ральфу пройти внутрь.

Полумрак коридора, блеск жемчужной сережки, приторно сладкие духи. Женская ручка на его локте, якобы украдкой брошенный на декольте восхищенный взгляд. Игра, отказаться от которой уже нельзя, а потому остается лишь получать удовольствие.

– Доброе утро, Ральф! – Дарем отложил газету и, широко улыбнувшись гостю, предложил: – Позавтракаешь с нами?

Бонк демонстративно посмотрел на наручные часы и сощурился – глаза ослепил отблеск крошечных бриллиантов, россыпью внутри корпуса из белого золота. Подарок Юрия.

– Ох уж эти власть имущие, – хмыкнул Теодор, поднимаясь из-за стола и помогая мачехе сесть. – Ни минутки лишнего времени.

Кэтрин заняла место рядом с пасынком и, взяв в руки тонкую белую чашку, отвела с лица вуаль. Хороша. Рубцы скрыты косметикой, не увидишь, если не знать. Но Бонк знал.

– Куда деваться, – развел Ральф руками. – Тороплюсь в университет. Кстати, если ты забыл, я не поболтать приехал, а взять тебя с собой.

Еще весной догнав университетскую программу по курсу юриспруденция, Ральф сдал экзамены экстерном и перевелся сразу на третий курс. На место Алианы. Его величество нашел ситуацию забавной, Ральфу смешно не было, узнать окружение сестры другой возможности у Бонка не было тоже.

Узнал. Он вообще теперь знал и замечал многое. Юрий был учителем от бога.

– Иду-иду, – рассмеялся Дарем, – папку с договором захвачу.

– Только не говори, что ты внес туда еще парочку, как ты это называешь, несущественных изменений, – закатил Бонк глаза. – Мне, разумеется, дорог Эдинбург, но исключительно в пределах разумного.

Пустых обещаний Ральф не давал даже себе. Поставив задачу подтянуть экономику родного региона, выяснил он и то, кому принадлежит промышленность на севере. Не удивился почти – то были Даремы. Несколько месяцев назад Бонк предложил Теодору продать ему завод по производству бумаги. Не потому, что предприятие было сильно доходным, Ник попросил.

«Ты же разгадал мою загадку? – шипела телефонная трубка. Связь в Рудниках ни к черту. – Так вот тебе вторая – купи завод».

Разгадал. Прямо сейчас отгадка изучала его лицо напротив.

– Нет, не внёс, – покачал головой Теодор. – Я его подписал.

– Неожиданно, – Ральф выгнул светлую бровь. – Даже как-то … грустно.

– Не печальтесь, господин Бонк, – подняла на него глаза Кетрин. – У нас еще много … заводов.

– Вы невероятны, Кэтрин, – Ральф рассмеялся. – Если эту покупку наш Тедди согласовывал несколько месяцев, есть шанс, что за следующее предприятие мы будем торговаться парочку лет. Но я не против, у вас отличные завтраки. Настолько … изысканных блюд даже во дворце нет, – лаская длинную шею взглядом, серьезно закончил он.

Дыхание её участилось, госпожа Дарем чуть прикрыла глаза.

– Лжец, – фыркнула она.

О, да, Кэтрин. Еще какой.

– Матушка! – театрально возмутился Дарем. – Теперь я понимаю, почему отец назначил меня твоим опекуном. Пара визитов светловолосого красавчика, и ты уже готова растратить наследство.

Кэтрин рассмеялась, сминая в ладони тканевую салфетку.

Ральф мысленно хохотнул. Эмоции…Бонк как никто другой знал, как они мешают.

Это было несложно. Просто, как дважды два. У загадки Николаса была своя собственная тайна – вдова покойного отца. Грязная, порочная тайна. С детских лет Теодора-младшего в комнате покойной матери, где Кэтрин утешала маленького мальчика. Глупо было трясти чужим бельем, думая, что твои грешки при этом останутся безнаказанным. Слуги видят и знают гораздо больше, чем предполагают хозяева.