– И что тогда?

– Тогда… – Юм-Памарак задумался и согнутым пальцем постучал себя по черепу. – Как это у вас говорится… А! Сливай керосин, ага?

– Ну, в общем, понятно, – кивнул Дик-18. – Хотя оптимизма и не внушает.

– Оптимизм – это последнее прибежище идиота, ага!

– Интересное суждение.

– Ты считаешь себя оптимистом, ага?

– Не знаю, – растерялся Дик-18. – Никогда об этом не задумывался.

– И не задумывайся лучше, ага. А теперь идем, ага.

– Куда?

Юм-Памарак оскалил в улыбке широкие, желтые зубы и подмигнул. Всем трем Дикам сразу.

– Ворошить ваше прошлое, ага.

– А как же… – начал было Дик-18.

Но шаман даже слушать его не стал.

– Не хочешь – не ходи, ага.

Сказал, повернулся к людям спиной и пошел себе, не торопясь. В сторону, в сторону.

– Идем!

Дик-33, не оборачиваясь, быстро зашагал следом за шаманом.

Дик-18 приобнял Дика-7 за плечи.

– Знаешь, мне кажется, что мое настоящее имя Бонифаций.

– Почему, – удивился Дик-7.

– А тебе не нравится? – напустил на себя обиженный вид Дик-18.

– Нет, нравится… Но почему именно Бонифаций?

– Душой чую! – Дик-18 стукнул себя кулаком в грудь. – Ты только послушай, как звучит! – Он воздел к небесам руку с разведенными пальцами и с чувством, слегка понизив голос, произнес, а, может, и пропел: – Бонифаций!.. Чувствуешь? – строго глянул он на собеседника. Тот поспешил кивнуть. – Это тебе не имя-огрызок, вроде Мик, Ник, Джек, Чак, Сим, Хам… Тот же Дик, в конце-то концов!.. Нет, стоящее имя само по себе должно вызывать уважение… Бонифаций!.. О, да!.. Добрый день, Бонифаций! – он поклонился налево. – Как поживаете, Бонифаций! – отвесил поклон направо. – Бонифаций!.. Это мое имя!.. Прочь сомнения!..

– Проклятие!.. Дик!.. Грех раздери мою душу!.. Дик Чики!.. Грех ты мой тяжкий! Какое унижение!..

Три часа они шли через джунгли, и три часа Дик Чики без умолку причитал. Кляня себя, свою судьбу злосчастную, родителей, что дали ему унизительно короткое имя Дик, шамана, что помог ему вспомнить это убогое имя, больше смахивающее на кличку… Да и вообще все, что встречалось на пути и приходило в голову.

– Ну, хватит, – наконец попросил его один из спутников. – Сколько можно?.. Ноешь, как… Как будто тебя, в самом деле, чем-то обделили.

– Тебе-то хорошо, – завистливо протянул Дик Чики. – У тебя вон какое имя! Александр! Это, между прочим, означает Защитник! В одного Александра сразу три Дика укладываются… Александр Судорин! Шик! Не имя, а мечта!..

– Я не виноват, что у меня такое имя.

– А я тебя и не виню.

– Только ноешь без остановки.

– Посмотрел бы я на тебя, если бы твоим именем было не Александр, а Дик.

– Зато теперь это твое настоящее имя.

– И что с того? – Дик мрачно усмехнулся и покачал головой. Как на собственных похоронах. – Надо же… Кому расскажи… Да нет! Даже смеяться не станут! Жалеть начнут… Дик Чики. А вот его, – кивнул он на самого молодого из троицы, – Гюнтером зовут. Гюнтер фон Штраух! – Дик вскинул руки и закричал, обращаясь к холодным, бесчувственным небесам, скрывающимся за густым покровом листвы: – Ну почему меня родители не назвали хотя бы просто Гюнтером? Без всяких там «фон»?..

…По стенам хижины были развешаны пучки засушенных трав. Именно поэтому внутри царил аромат, напоминавший о знойном лете в поле со свежескошенной травой. А вдоль стен стояли короба, сделанные из узких деревянных планочек; сквозь щели можно было разглядеть глиняные баночки и горшочки, прикрытые широкими, плотными, словно куски полимерной пленки, листьями.

Войдя в хижину, Юм-Памарак плотно прикрыл дверной проем, так, чтобы даже лучик света не прокрался. Затем, пройдя по кругу, закрыл кусочками циновки полукруглые оконные проемы. В помещении воцарился полумрак, еще более плотный, чем в хижине, где одиноко сидел умирающий Юрий. Не зная, что произойдет дальше, гости жались к стенам – им почему-то почудилось, что здесь самое безопасное место. Хотя, казалось бы, кого бояться? Но, как известно, все неведомое вселяет страх. Шаман, похожий на саму смерть, от которой, как известно, и в Самаре не скроешься, собирался вернуть их в прошлое. Хорошенькое дельце.

Юм-Памарак присел на корточки возле круглого очага, обложенного большими плоскими камнями, кинул в него охапку хвороста и поджег его. Как он это сделал, никто из людей не понял. Казалось, шаман призвал огонь, просто щелкнув пальцами. Но кто в такое готов поверить?

В руке шамана появилась длинная тонкая палочка, которой он обозначил три точки, образующие равносторонний треугольник вокруг костра.

– Садитесь, ага, – велел он гостям.

Люди переглянулись. Дик-18 жестом предложил Дику-33 первому сделать выбор. Хотя вряд ли что зависело от места у огня.

Гости расселись, а Юм-Памарак вновь сделал круг по хижине. Ненадолго останавливаясь за спиной у каждого, шаман возносил над его головой руку, сжатую в кулак, произносил несколько непонятных слов, быть может, на языке уурсинов или на каком другом, а затем разжимал пальцы, как будто высыпал на голову человека что-то невидимое.

Остановившись между Диком-33 и Диком-7, Юм-Памарак кинул в костер пригоршню серого порошка, который сначала с приглушенным хлопком вспыхнул ослепительно-ярким светом, а затем рассыпался клубами серого, довольно едкого дыма, от которого у людей запершило в горле.

Юм-Памарак взял в руку баночку, подцепил на палец немного белой мази и провел ею под носом у Дика-7. От мази исходило столь мерзкое зловоние, что парень невольно отшатнулся назад и попытался рукой стереть ее.

– Нельзя, ага! – схватил его за запястье шаман. – Теперь уже поздно, раньше нужно было думать, ага!

– А что теперь? – спросил Дик-18.

– Теперь либо ты делаешь только то, что я говорю, либо я за последствия не отвечаю, ага! – Юм-Памарак быстро провел под носом у Дика-18 пальцем с вонючей мазью. – Если твое настоящее в прошлом застрянет, знаешь, что тогда будет, ага?

– Что будет? – морщась от нестерпимой вони, спросил Дик-18.

– Лучше тебе этого не знать, ага. – Юм-Памарак намазал чудодейственной мазью верхнюю губу Дика-33.

– Что это за средство? – поинтересовался Дик-33.

– Тебя интересует, из чего оно сделано или как оно действует, ага?

– Ну, вообще-то, и то и другое.

– Сделано это снадобье из ста сорока восьми трав, настоянных на жире этер-эль-сотека, еще не принесшего потомства, ага. А как оно действует, ты сам скоро узнаешь, ага.