весьма дорогостоящая история уже раздражала его.

Заметив едва скрываемое неудовольствие своего секретаря, Тома да Сильва рассмеялся и, наставительно подняв палец, объявил: Nos stulti proptur Christum[43].

Ну да, подумал про себя Лайнем, совершенное послушание может потребовать от человека «безумия Христа ради», однако не исключает возможности оказаться обыкновенным дураком.

Через четыре часа, к удивлению и досаде Питера Лайнема и искренней радости Томá да Силвы, была получена вторая передача.

Вопреки недавнему падению интереса сигнал караулили несколько радиотелескопов. Слово «фальсификация» навсегда исчезло из употребления в обсуждении песен. И те немногие, которые по всему миру знали о планах иезуитов, готовивших полет к источнику музыки, ощутили огромное облегчение, смешанное с волнением и восторженным ожиданием.

* * *

В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ не Джорджу и не Эмилио удалось убедить Энн Эдвардс присоединиться к их проекту. Это сделала автобусная авария.

Дальнобойщик, ехавший на восток по прибрежной дороге, резко свернул на обочину, чтобы объехать свалившийся на дорогу камень, однако слишком круто вывернул обратно. Грузовик на несколько мгновений выехал на встречную полосу и врезался в борт направлявшегося на запад автобуса, только что выехавшего из-за поворота. Водитель грузовика погиб. Двенадцать пассажиров автобуса скончались по пути в больницу, пятьдесят три получили более или менее легкие повреждения, несколько находились в истерике. К тому времени, когда Энн приняла вызов и добралась до госпиталя, приемная уже была полна расстроенных родственников и адвокатов.

В первую очередь она помогла определить очередность приема, а потом перешла в травматическое отделение, где часть дежурной бригады пыталась спасти женщину лет, как и она, шестидесяти с обширной черепно-мозговой травмой. Энн поговорила с ее мужем в приемной. Они оказались туристами из Мичигана.

– Я посадил ее у окна, чтобы ей было удобнее смотреть. А сам сел рядом с ней. – Он все прикладывал ладонь к той стороне своего лица, которую разбила при аварии его жена. – Эту поездку придумал я. Она хотела съездить в Феникс, к внукам. А я сказал нет, поедем в другое место разнообразия ради. Мы всегда ездили в Феникс.

Раздавленная сочувствием, Энн пробормотала нечто в том духе, что здесь сделают для его жены все возможное, и перешла к другому пострадавшему.

На заре кризис закончился, и пациенты отделения скорой помощи были отданы родным, распределены по палатам, направлены в реанимацию или морг. Уходя из госпиталя, Энн заглянула в оставшуюся открытой дверь и увидела мужчину из Мичигана, сидевшего в ногах постели жены, по лицу его бегали отблески огоньков окружавшей их техники. Энн хотела сказать ему что-нибудь утешительное, однако после проведенных на ногах ночных часов голову наполняла только усталость, и она сумела сказать только явную и неуместную бестактность:

– Ну, в следующий раз езжайте в Феникс, – после чего ей вдруг вспомнилась финальная сцена Богемы и, следуя либреттисту Пуччини, положила руку на плечо несчастного и шепнула: – Мужайтесь.

Когда она вернулась домой, Джордж не спал, оставался одетым и предложил бы ей кофе, однако она решила вымыться и урвать хотя бы несколько часов сна. Стоя под душем, намыливаясь, она посмотрела на собственную наготу, и ей мгновенно вспомнилась женщина, получившая при автокатастрофе травму головы. Она, эта женщина, находилась в хорошей форме, тело ее могло служить ей еще десятилетия, однако она никогда не узнает, что внуки ее выросли. Только что она находилась в государстве Пуэрто-Рико и за какую-то минуту перенеслась в государство Живых Овощей. Господи Иисусе, подумала Энн, поежившись.

Вытеревшись, она вышла из душа. Завернув полотенце тюрбаном вокруг головы и закутав махровым халатом свое выносливое тело, тело танцовщицы, прошлепала босыми ногами в столовую и села за стол напротив Джорджа.

– Вот что, – проговорила она. – Я с тобой.

До него не сразу дошло, на что она соглашается.

– Такая вот выходит чертовщина, – сказал Энн, заметив, что он ее понял. – Так в любом случае будет лучше, чем разбиться до полусмерти в туристическом автобусе во время отпуска.

* * *

ТРИНАДЦАТОГО СЕНТЯБРЯ Жан-Клод Жобер получил предложение по видео обсудить вопрос о выкупе оставшегося времени контракта с Софией Мендес. Личность, сделавшая это предложение, не назвалась, и, не имея другого выхода, Жобер отказался от видеообщения, но согласился открыть электронную переписку, которую можно было зашифровать и пропустить через несколько сетей. Жобер не был преступником, однако вел дело, связанное со сценами ревности, жестокими и враждебными чувствами, затяжными спорами, – ему приходилось соблюдать особую осторожность.

Возобновляя контракт на собственных условиях, он указал, что недавно потерпел ущерб от действий мисс Мендес, посему контракт ее с Жобером пришлось продлить. Способен ли потенциальный покупатель приобрести права на семь с половиной лет? Способен. Жобер назвал цену и возможную рассрочку, предполагая, что контрагент будет выплачивать стоимость в течение десяти лет. Собеседник назвал более низкую цену, но с выплатой наличными. Была установлена взаимоприемлемая сумма. Жобер упомянул, что предпочтет, конечно, сингапурские доллары. Последовала небольшая задержка. Предложили злотые.

На сей раз пришлось подумать Жоберу. Курс польской валюты не был стабилен, однако существовала интересная возможность быстро заработать на разнице валют.

Он согласился, ударили по рукам. И, увидев пробежавшую по экрану вереницу цифр, Жан-Клод Жобер убедился в том, что сделался несколько богаче. Bonne chance, ma cherie, подумал он.

* * *

ЧЕТЫРНАДЦАТОГО СЕНТЯБРЯ была принята третья передача с альфы Центавра, через пятнадцать дней после второй. Посреди всеобщего ликования персонал обсерватории Аресибо позволил себе забыть свою первоначальную реакцию на крохотную, ледяную с вида женщину, своей профессией угрожавшую самой их работе, и немноголюдная прощальная вечеринка Софии Мендес стала частью общего восторга. Джордж Эдвардс заказал подвоз угощений в местное кафе, и немалое количество народа заскочило, чтобы перехватить пиццу или пирожок и пожелать ей удачи. Где-нибудь. Лучше подальше от Аресибо, полагали они с любезной миной, но тем не менее вполне серьезно. София воспринимала их прощальные комплименты с изящной прохладцей, но явно стремилась удалиться. Ее контрактные взаимоотношения с доктором Яногути были прекращены, она попрощалась с Джимми Куинном и поблагодарила Джорджа Эдвардса, попросив его передать наилучшие пожелания своей жене и доктору Сандосу. Джордж с таинственной улыбкой на устах предположил, что все они еще встретятся, тем или иным образом.

Явившись к концу дня в свои апартаменты, выкрутившись из тисков непрестанных трудов последних недель, София повалилась на постель и попыталась не разрыдаться.

Чепуха, сказала она себе, будем жить дальше. И тем не менее сочла необходимым предоставить себе день отдыха, прежде чем информировать Жобера о том, что готова к следующей работе. В августе он связывался с ней по поводу затеваемого иезуитами полета на астероиде. Работа будет интересной. В ее ситуации присутствуют и некоторые утешения, напомнила она себе.

К острому разочарованию Сандоса, иезуиты ограничились тем, что выразили готовность заключить с ней новый контракт через Жобера. Степень потрясения Эмилио удивила ее. Бизнес есть бизнес, сказала она Сандосу, напомнив ему о его же собственных словах: о том, что он не имеет права судить. Сама она не питала никаких надежд, и посему разбиваться было нечему. Отчего ему стало только хуже. Странный человек, решила она. Умный, но наивный. И, по ее мнению, слишком медленно реагирующий на изменение ситуации. Впрочем, все люди таковы.

Распустив привычный шиньон, она улеглась в ванну, намереваясь мокнуть в ней до тех пор, пока вода не остынет. Ожидая, пока ванна наполнится, она принялась перебирать почту, на тот случай, если в ней найдется нечто достойное немедленного внимания.

София дважды прочитала присланный ей протокол, но так и не сумела до конца поверить собственным глазам. Злость на Пегги Сун, устроившую этот жестокий розыгрыш, душила ее. Трясущимися руками, ошеломленная силой собственного гнева, София отключила воду, вновь завязала волосы пучком и принялась за работу, пытаясь взломать код файла и проследить его до Сун, одновременно придумывая достаточно жуткое возмездие, чтобы отплатить этой женщине за бесцельный, бессердечный…

И только через несколько минут сообразила, что Пегги здесь совсем