class="p1">– Да, мэм. Можно сказать и так. – Несколько умерив акцент и цветистость выражений, Д. У. продолжил: – Эмилио был избран с самого начала. Способности на месте. Взаимоотношения тоже. Мы могли бы пинать балду еще какое-то время, выискивая неувязанные концы и предусматривая любые возможности, но думаю, полет состоится. Конечно, в том случае, если всем вам удастся в течение нескольких месяцев сохранять спокойствие при виде моего лица.

Энн выписала внезапный пируэт, вдруг обнаружив, что стеклянная посуда в раковине требует от нее самого пристального внимания. Она постаралась, чтобы никто не заметил, что плечи ее дрожат.

– Так вы тоже летите? – с достойной восхищения сдержанностью спросил Джордж.

– Да, сэр. Отчасти поэтому Отец-генерал уверен в том, что расценки, так сказать, установлены правильно. Понимаете, в нашем коллективе должен присутствовать человек, способный пару-тройку раз накрутить хвосты экипажу. Потом, как вы помните, у нас остается открытой проблема посадки на планету. Если мы найдем ее.

– Можно попросить Скотти спустить нас по лучу[45], – бойко проговорила Энн, наконец набравшаяся сил, чтобы посмотреть в лицо гостю в тот самый момент, когда Эмилио со стопкой тарелок скользнул в кухню под рукой Д. У.

– Я представлял себе, что мы должны располагать чем-то вроде космолета, доставляющего с Земли на орбиту, – проговорил Джордж. – Конечно же, то, что у Поющих есть радио, не позволяет нам предполагать, что у них есть также аэропорты…

– Итак, задача заключается в том, чтобы обнаружить какой-нибудь плоский участок на этой планете, в каком-то тихом уголке или пустыне, чтобы приземлиться, поскольку патентованной взлетно-посадочной полосы там никто нам не предоставит. Потом на мягкой почве может подломиться шасси, и экипаж окажется тогда в затруднительном положении. – Д. У. помолчал. – Впрочем, нам было бы лучше воспользоваться аппаратом вертикального взлета-посадки, как считаете?

– Д. У. служил в морской пехоте, – пояснил Эмилио, взяв в руки посудное полотенце, чтобы вытирать вымытые Энн фужеры и рюмки. Привычное умение сохранять бесстрастную мину все чаще отказывало ему в эти дни. Лицо его постепенно осваивало привычку следовать за выражением глаз. – Кажется, я еще не упоминал об этом.

Энн искоса бросила взгляд на Д. У.

– Какое-то ужасное чувство подсказывает мне, что вы не намереваетесь сообщать нам о том, что служили в армии в должности капеллана.

– Да, мэм, не собираюсь. Это было в конце восьмидесятых, начале девяностых… как вы понимаете, до того, как я заступил на пожизненную службу в мундире Лойолы. Тогда я летал на «харриерах». Вот так. Представьте себе.

Энн, не вполне понимавшая назначение этой информации, тем не менее попыталась усвоить ее. Оставалось только понять, каким образом Д. У. при его косоглазии воспринимал глубину пространства. А потом вспомнила Лероя Джонсона, бейсболиста из высшей лиги, который при таком же косоглазии регулярно выбивал больше 0,290, и поняла, что, должно быть, мозг каким-то образом компенсировал за них эту проблему.

– Но простой самолет использовать нельзя, – сказал Джордж. – Нам придется заказать космический самолет с теплозащитой, способной защитить аппарат от перегрева при посадке.

– Да, ребята, поработайте над этим, – ухмыльнулся Д. У. – Однако выходит, что пилотирование аппарата с вертикальным стартом в чем-то сродни управлению при посадке на астероид, потому что на тамошних камнях тоже нет посадочных дорожек. А значит, старый летчик-истребитель вполне может пригодиться для такой работенки.

На сей раз даже Энн поняла последствия.

– Жутко, правда? Нужна чертова уйма везения. Как говорят у нас дома, если ты видишь черепаху на столбе своих ворот, то можешь не сомневаться в том, что она залезла туда не своими ногами. – Д. У. проследил за тем, как Энн и Джордж переглянулись, а затем продолжил: – Наш генерал, Тома да Силва собственной персоной, кажется, полагает, что Бог бродит по нашим окрестностям и раскладывает черепах по воротным столбам. Об этом я не слышал, но вынужден признать, что сама идея заставила меня потратить не одну долгую ночь на размышления. – Д. У. вновь потянулся и криво улыбнулся обоим. – Я по-прежнему числюсь в резерве и выполняю норму полетных часов. И следующие часы практики потрачу на отработку посадки. Будет интересно. Так в какую сторону мне пройти к гостевой комнате, которую вы столь любезно предложили мне, доктор Эдвардс?

* * *

– НУ, УКАТАЙ МЕНЯ НАСМЕРТЬ! – воскликнул Йен Секидзава, вице-президент Астероидного горнорудного отделения корпорации Обаяси, штаб-квартира которого располагалась в Сиднее. – Это же Софи! Какая радость снова видеть тебя, детка! Сколько же прошло? Три года?

– Четыре, – поправила его София, невольно чуть отодвигаясь от своего экрана, словно медвежьи ручищи Йена могли дотянуться до нее со своими объятиями через всю разделявшую их электронную дистанцию. – И я рада новой встрече. Вы все еще довольны моей системой? Она по-прежнему соответствует вашим требованиям?

– Подходит, как палка к дырке, – проговорил Йен, ухмыльнувшись, когда глаза ее округлились. Дед его и бабка были родом с Окинавы, однако сам он и словарный его запас являлись чисто австралийскими. – Наши парни могут ужраться до поросячьего визга, но все равно вернутся с товаром. С тех пор как ты сделала для нас эту работу, прибыль выросла на двенадцать процентов.

– Приятно слышать, – проговорила София с нескрываемым удовлетворением. – Я хочу попросить тебя об одной любезности, Йен.

– Проси что угодно, моя красавица.

– Моя просьба имеет конфиденциальный характер. Я хочу сделать тебе доверительное деловое предложение.

– Жобер занялся грязными делишками? – спросил он, задумчиво щурясь.

– Нет, теперь я независима, – ответила она с улыбкой.

– Честное слово? Софи! Прекрасно! Так это твой собственный проект или ты кого-то представляешь?

– Представляю клиентов, желающих остаться неизвестными. И если мое предложение тебе интересно, надеюсь, что сделать этот шаг ты можешь в рамках собственной компетенции.

– Присылай предложение, и я сразу возьмусь за дело, – проговорил он без колебаний. – Если что, я сотру код и никто ничего не узнает, так, любка?

– Спасибо тебе, Йен. Рассчитываю на твою помощь, – сказала София. Закончив видеозвонок, она отослала код.

* * *

ПРОЧИТАВ ЕЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, Йен Секидзава погрузился в задумчивость. Софии был нужен достаточно внушительный астероид, предпочтительно бывший в употреблении, с ледяной шапкой и содержащий много силикатов, более-менее цилиндрический вдоль продольной оси; с помещениями для экипажа из восьми человек, с двигателями и горнодобывающими роботами, либо новыми, либо побывавшими в эксплуатации. Он попытался представить себе, кому и зачем может понадобиться такая штуковина. Для фабрики наркотиков? Но зачем на ней горнодобывающее оборудование? Ну, конечно, лед, но зачем им столько силикатов? Он так и этак покрутил в уме этот комплекс, но так и не пришел к какому-то практичному результату.

С его личной точки зрения, все было очень мило. До явления Софии с ее магическим ИИ, старатели-оззи[46], австралийцы то есть, скакали с камня на камень, мечтая наткнуться на такой, который одним махом окупит стоимость всего оборудования, принадлежащего Обаяси, и даст доход. Девяносто девять из каждой сотни старателей разорялись или сходили с ума, а то и, соединив оба сомнительных приобретения, бросали свой последний астероид со всем арендованным оборудованием. Права возвращались к Обаяси, фирма эвакуировала оборудование, когда это было выгодно. Он располагал как минимум дюжиной скал, вполне подходящих клиенту Софии.

«Ах ты, блин, ах ты, срань, ах ты, бедняжка!» – вскричала прекрасная принцесса, помахав деревянной ногой в воздухе, – продекламировал он нараспев – в кабинете, кроме него, никого не было.

София предлагала хорошие деньги. Он мог бы провести операцию по графе «реализация устаревшего оборудования». Сами камни практически не стоили ни хрена. Так почему же не продать одну штучку, подумал он. И вообще, кого интересует, что именно с ним происходит?

Ожидая ответа Йена Секидзавы на свое предложение, София Мендес смотрела из окна на старую часть Иерусалима и спрашивала себя о том, что именно привело ее в этот город.

В первые часы свободы она решила просто жить так, как жила прежде. Она сообщила иезуитам в Рим о своем новом статусе, заверила их в полной готовности действовать в качестве основного подрядчика на прежде обсужденных условиях и договорилась о том, что новый контракт перепишут