судя по довольному лицу Дейзи и смущенному – Селии. Но почему Родерик не пришел? Или ему не сказали? С Алека станется…

– Я хотел его позвать, – сказал Зен, и я устыдилась собственных мыслей. – Но он заглянул к нам первым и просил завтра утром передать тебе, что на физухе его не будет. Чтобы ты не беспокоилась. Дела. И он явно куда-то собирался.

– Какие могут быть дела на ночь глядя и с утра пораньше? – ехидно ухмыльнулся Алек.

Я прогнала подозрения, навеянные этой ухмылкой. В конце концов, сегодня выходной, и можно ночевать в городе. В квартире Родерика намного удобней, чем в комнате общежития, а физподготовку он посещает как вольнослушатель, поэтому может вообще на нее не приходить. Если Оливия разбудила его сразу, как меня увели, вряд ли он выспался, так почему бы не воспользоваться возможностью отдохнуть получше?

Зен пожал плечами.

– Я ему не маменька и даже не декан целителей, чтобы расспрашивать.

Алек хмыкнул. Намек, скрытый в этом смешке, был более чем прозрачен. Дейзи возмущенно посмотрела на старосту, Оливия, вспыхнув, опасливо глянула на меня.

Нет. Алек может хоть занамекаться. Либо я верю Родерику во всем, либо мне нужно просто забыть про него, потому что поводы для подозрений будут всегда.

– Спасибо, что передал, – улыбнулась я, замялась. Открыто спросить, зачем пожаловали, было неловко. Да что это со мной! Разве я не рада их видеть? – Располагайтесь. Оливия, ты не против?

Соседка радушно улыбнулась.

– Конечно нет.

Девушки расселись на наших кроватях, парни заняли оба стула и широкий подоконник.

– Мы тут посовещались, и я решил, что надо все-таки отметить, – сказал Зак. – Торжество справедливости и все такое прочее. Взяли Алека, чтобы он убедился – ведем себя как паиньки, никакого спиртного. Ну и девчонок позвали, как без девчонок-то?

– Кто бы вас впустил, если бы не позвали, – хихикнула Дейзи.

– Нори бы окно открыла. Хотя почему «бы» – она и открыла. Вы бы еще долго стучались, если бы я не слазил.

– Как ты на стене удержался?! – воскликнула я.

– Не на стене, а на карнизе.

В самом деле, под окном шел карниз, но он был чуть шире моей ладони!

– Как только ты не сверзился оттуда!

– Я же боевик! – задрал нос парень.

– «Боевик», – проворчала я. – Слетел бы, костей не собрал.

– Не слетел же. И вообще, ты будешь ворчать, или мы будем праздновать?

Даже если бы я уже собиралась спать, не выгнала бы их. Теплая волна благодарности разлилась внутри.

– Будем, конечно.

– Я сейчас поставлю чайник, – сказала Оливия, но Алек остановил ее.

– Мы придумали лучше. Будем варить жженку. Если ты не против.

– Но она…

– Вариант для детей, – улыбнулся староста. – Ягоды и сок, никакого вина. Только сахар пропитаем ромом, но он сгорит.

Зак сморщил нос, всем видом показывая, что он думает про «варианты для детей», но спорить не стал. А я обрадовалась, что обойдется без вина – передергивало от одних воспоминаний об утреннем похмелье.

Над спиртовкой, на которой Оливия грела чай, истощившись после занятий, водрузили пузатый стеклянный сосуд, принесенный Дейзи. Алек извлек из своей сумки большую банку с клюквой, два апельсина, тканевый мешочек, пахший корицей, перцем и еще чем-то пряным, и большой кусок сахара. Зак протянул плоскую фляжку.

Ягоды раздавили магией, магией же призвали воду, Селия одним заклинанием превратила апельсины в ровные кружочки. Алек восхищенно присвистнул.

– Интересно, а если этим в человека запустить?

– Насчет человека не знаю, а оленя так убить можно, – сказала Оливия.

– Ты пробовала?

– Нет, мама рассказывала. Она видела2.

Парни тут же засыпали ее вопросами, да и я навострила уши. Бытовые заклинания требовали куда меньше сил, чем боевые – вдруг да пригодится. Пока мы болтали, смесь из ягод и апельсинов нагрелась. Селия магией удалила раздавленные ягоды, оставив яркую жидкость с пряным запахом. Алек соорудил над сосудом решетку из деревянных палочек. Пристроил туда здоровенный кусок сахара, плеснул на него ромом и поджег.

– Свет! – велел он.

Оливия погасила свет, и огонь заплясал над горящим сахаром, закапал в чашу опаловыми каплями, бросил отсвет на лица.

Когда он погас, Оливия снова зажгла светляк. Мы разлили напиток по кружкам.

– Тост! – сказал Алек. – За бойцового котенка, который оказался не по зубам рыжей гиене и крысу.

Я шмыгнула носом, прослезившись который раз за день.

– И за настоящих друзей.

Мы выпили. Поболтали о том, о сем – к моему облегчению, выяснять подробности моего пребывания в тюрьме никто не стал. Парни не стали долго засиживаться. Точнее, по лицам двойняшек было видно, что они с удовольствием наплевали бы и на необходимость ночевать в общежитии, и на предстоявший ранний подъем, но староста был неумолим. Селия накинула на обоих иллюзию, снова превратив их в несуразно высоких девиц, и под дружное хихиканье парни удалились. Дейзи пообещала закрыть чердак «как было».

Хоть время было еще не позднее, от горячего напитка меня разморило, да и печенье, что достала Оливия, легло в желудок приятной тяжестью. Так что я едва дождалась, пока за нашим окном вспыхнул и тут же погас светлячок, сообщающий, что все парни благополучно достигли земли, и провалилась в сон.

Глава 19

Утром я едва заставила себя выйти из комнаты: казалось, что все двери в коридоре сейчас откроются, из них высунутся головы и все глаза уставятся на меня. Но этаж благополучно спал. Кроме боевиков, никто не поднимался в несусветную рань, а на первом курсе боевого – так получилось, что в этом году все комнаты наверху заняли первокурсницы – я оставалась единственной девушкой.

В холле меня поджидали Дейзи и Селия, а на улице обнаружились близнецы, прямо как в первый день.

– Не стоило вам… – неловко начала я, не зная, как выразить свою благодарность.

– Стоило, – ответила за всех Дейзи. – Пока крыс с гиеной в университете, стоит. Завтра утром Род тебя встретит, а сегодня – мы.

«Крыс с гиеной». Похоже, среди боевиков этих двоих иначе называть не будут. Я ощутила нечто вроде мстительного удовлетворения. Так им и надо.

– Этак вам придется все три года за мной ходить.

– Нам – нет, мы выпускаемся в этом году. – отмахнулась Дейзи, а Селия добавила: – И Корделия тоже.

От этого имени у меня все внутри перевернулось. Надо взять себя в руки. Как бы ни чесались кулаки, я ничего не добьюсь, если просто отлуплю ее. Только дам повод для жалоб – а декан не станет разбираться, отправит на отработку. Еще и назначит часов сто,