Суми, что всякий раз вздрагивал и сильнее прижимался к ее животу. Даже лошадь, на которой она ехала, не выдавала, что хоть сколько-нибудь боится. Что уж говорить об остальных членах отряда. Несмотря на длинный плащ, она вымокла до нитки, было холодно и жутко, ведь они продолжали двигаться почти в кромешной темноте. Йолинь сильно подозревала, что это предел глупости и беспечности путешествовать верхом в полной темноте, да еще и в такой ливень, но Рик продолжал уверенно вести свой небольшой отряд, а окружающие северяне воспринимали такой поход как нечто само собой разумеющееся.

В былые времена ее, принцессу Дома Мэ, усадили бы в паланкин и несли бы весь путь на плечах, не позволяя ни капли холодной влаги упасть на ее голову. Но сейчас, даже она сама с трудом вспоминала о своем положении, что уж говорить об окружающих. Прошло две недели с начала этого похода от окраины земель Рика, за это время она так и не научилась уверенно сидеть в седле, но с упорством истинного члена императорской семьи продолжала это делать. У нее болела каждая мышца, не всегда слушалась лошадь, во всем теле поселилась страшная усталость. И, если бы не Веня, которая, несмотря на свои габариты, была уверенной наездницей, было бы совсем худо. Как это ни странно прозвучит, но сейчас Йолинь полагала, что в ее жизни появился еще один друг. Третий. Первым была Дэй, вторым – Суми, а теперь и Веня.

Весть о том, что Дэй родила двух здоровых мальчиков, разнеслась по Северу радостным ветерком, предвестником светлого будущего и застала Йолинь и ее спутников уже во второй деревне, где им пришлось остановиться на ночлег… «Ночлег» – ничем не примечательное слово, с некоторых пор ассоциировалось у принцессы с настоящей пыткой.

С того самого момента, как она проснулась в объятиях Рика, они не обмолвились и словом, но каждый вечер он приходил в их комнату, молчаливо снимал сапоги, умывался и, не говоря ни слова, ложился рядом с ней поверх одеяла. Она молчала тоже. По большому счету с ее воспитанием это было несложно. Ее учили молчать и сохранять ледяную маску на лице столько, сколько того требует ситуация. Ее эмоции принадлежат лишь ей.

Казалось, что и Рик поднаторел в этом искусстве самоконтроля. Он приходил к ней всегда спокойным и невозмутимым, и даже пользуясь даром, она ничего не могла почувствовать. Так, словно он просто не видел ее, будто она была пустотой, лишь частью интерьера.

«Я всегда была лишь частью обстановки, мне не привыкать», – думала она всякий раз, закрывая глаза и погружаясь в сон, не позволяя себе ни тяжелых вздохов, ни мыслей, которые все равно настигали ее. Сама не понимая почему, но всякий раз она хотела, чтобы он хотя бы взглянул на нее, перед тем как уснет. Чтобы сказал хоть что-то. Но не было ничего, лишь холодность, отчужденность и пустота. И, несмотря на то что Рик весьма негативно относился к ее Искре, она клала малыша рядом с собой, зарываясь пальцами в густой мех, и только тогда ей начинало казаться, что все пройдет… Все пройдет.

– Как тебе? – неожиданный оклик сквозь шум дождя вырвал принцессу из омута собственных мыслей.

– Что? – оборачиваясь к своей спутнице, переспросила она.

– Грозовой Перевал, – кивнула Веня куда-то в темноту.

– Я ничего не вижу, – посмотрев, казалось, туда же, куда и северянка, ответила ей Йолинь, искренне недоумевая, как можно хоть что-то разглядеть в такой кромешной тьме.

Веня, широко распахнув глаза, обернулась к Йолинь.

– Он что не потрудился помочь тебе видеть в темноте?!

– Кто? – все еще не понимая, о чем речь, поинтересовалась Йолинь.

– Муж твой, кто же еще! – зло припечатала она. – Ты что, так и едешь, ничего не видя? Совсем ничего?!

Растерянно кивнув, Йолинь лишь только теперь поняла, почему никого не беспокоит царящая вокруг мгла.

– Я немедля с ним поговорю! – зло фыркнула она, уверенно натягивая поводья.

– Нет, – едва успев схватить женщину за предплечье и остановить, почти крикнула Йолинь. – Не надо, Веня, – уже тише добавила она. – Если он решил так поступить, значит, тому была причина, – поспешила пояснить она, пока ее подруга не пришпорила коня и не унеслась прочь. Как это не больно было признавать, но принцесса приняла такое положение на свой счет. – Возможно, Рик не хотел, чтобы этот путь был доступен для меня…

– Чего он не хотел?! – пуская петуха на первом слове, возмутилась женщина.

– Не важно, – тут же отмахнулась Йолинь. – Но если он так поступил, то тому должна быть причина. Я прошу тебя, не говори с ним.

– Да с чего бы?! Будь я чуть посильнее, я бы не только с ним поговорила! А от простых слов еще никто не пострадал!

– Я прошу тебя, – из последних сил удерживая эту стихию в образе женщины, пролепетала принцесса. – Я не хочу просить его. Я доеду и так.

Веня лишь смерила ее гневным взглядом, но спорить больше не стала. Хотя Йолинь и чувствовала, что еще немного и женщина сорвется в галоп, и тогда ее уже ничто не остановит.

– Я не понимаю тебя, – уже тише сказала она. – Вы муж и жена. И если муж не прав, жена должна пояснить, в чем именно, – с силой сжав кулаки, припечатала она. – Чтоб неповадно было!

Глядя на зло поджатые губы северянки, на ее прилипшие мокрые волосы, что сейчас облепили круглое лицо, и на гневный блеск в ее глазах, несмотря на сложившуюся ситуацию, Йолинь стало очень смешно.

– Чего ты смеешься? – искренне возмутилась она. – Сама не можешь, взяла хворостину и начинай изъяснять, пока не дойдет!

– Веня… – уже не в состоянии сдержать смех, жалобно проскулила принцесса. – Тебе бы понравилось на моей родине.

– Да? Ну, ты знаешь, я думаю, что смогла бы жить где угодно.

– С твоим талантом убеждения, это точно…

Они ехали еще около часа, прежде чем вдали показался большой дом из серого камня, больше похожий на незыблемую твердыню. И лишь желтоватый свет, что лился из окон на первом этаже, говорил о том, что это вовсе не скала, а чье-то жилище. Когда до него оставалось не более сотни шагов, к ним навстречу выбежали люди, вокруг стало светло из-за возникших, словно из ниоткуда, факелов, но все еще не настолько, чтобы Йолинь могла хорошенько все рассмотреть. И, лишь когда они оказались в просторном холле ее нового дома, когда тепло коснулось ее озябших пальцев, словно ласковый домашний пес, лизнуло оно ее заледеневшие щеки, она, наконец, смогла осмотреться вокруг. Холл был