отобрали. Золото здесь в большой цене сейчас, эта монетка — как целый воз бумажных денег.

Бумажными марками германцы теперь вместо обоев стены оклеивают, их дети ими как кубиками играют. По одной-то бумажке марки теперь не считают, они у них в пачки бечевочками связаны. Причем, всё крупных номиналов — тысячи и десятки тысяч. Такие денежные кубики и получаются. Малыши из них башенки и строят… Сам я такие фотографии в газетах видел.

На рынок за покупками хозяйки с тачками ходят. Бумажные марки в них везут. А купят на них — в кармане унести можно.

Ну, всё. Идти дальше пора. Ничего хорошего я тут не высижу, а ещё и разбойники могут вернуться. Облюбовали они это место, протоптали к нему дорожку…

Слава Богу, путь по лесу у меня без всяких-разных встреч обошелся, с лихими людишками я нос к носу не столкнулся.

Деревья всё реже и реже стали, кусты пошли, а затем и они кончились.

Я стоял на краю поля.

Глава 44

Глава 44 Чуть и спасся

За полем, домики виднелись. Война сюда не дошла и они стеклами окошечек весело посверкивали, из труб над крышами некоторых ландхаузов дымок вился.

Чем-то ещё съестным вдруг со стороны деревеньки на меня пахнуло. Кто-то там похлёбку какую-то варил, а мой голодный организм это и учуял.

Есть мне уже давно сильно хотелось, вот нос мой и запах пищи уловил. В животе у меня заурчало. Хорошо, слюнки не потекли.

Почему я опасался, что могут у меня, бузника, золотую монетку отобрать?

Золото тут сейчас — товар редкий и желанный, за ним гоняются. Ценность оно свою сохраняет, не как бумажные деньги. Я же слаб после контузии был, в себя ещё не пришел. Не стальной гвоздь же я, а человек.

Ну, будем надеяться на лучшее…

Первого жителя деревни я скоро и увидел. На поле, почти у самих домиков, мужчина в возрасте что-то копал. Делал он это не спеша, но с чувством и толком. Наши так не работают. Они всё зарывно делают, до пота и усталости. Этот — потихоньку, с расстановочкой, силы экономя. Правильно, завтра снова работать надо будет, что сегодня до смерти убиваться?

Я в сторону работающего и направился. Шёл и на него поглядывал. Он меня тоже заметил, но от дела своего не отвлекался. Подумаешь, идёт кто-то. Пусть себе и идёт.

Пистолет с последними двумя патронами у меня не на виду был, так что ничего страшного во мне не было. Человек и человек. Прохожий.

Я вежливо поздоровался, успехов в труде пожелал. В ответ мне только кивнули.

Ну, и ладно. Я на камешек присел, отвлекать работающего не стал. Сижу и голубеньким небом любуюсь, облачка разглядываю, птичек слушаю. Поют они, жизни радуются…

У бауэра время перерыва в работе наступило, он лопату в землю воткнул и ко мне подошел. Поинтересовался, что я тут бездельничаю.

Я про свои беды и несчастья ему говорить не стал, спросил только, где тут купить съестное можно. Дал понять, что не какая-то побирушка я, а вполне платежеспособный индивид с претензией на уважение.

Говорил, конечно с акцентом, но понятно. У них тут в разных землях тоже разговор немного разный — берлинец не как баварец все слова произносит.

Бауэр сразу более приветливым стал. Купить? Это — можно. К примеру, у него же.

Только, всё дорого сейчас…

Морда у него стала хитрая и озабоченная. Думал, наверное, как бы не продешевить.

Как узнал, что я золотом плачу, чуть не за рукав меня схватил. Очень я хороший покупатель, а такого терять — не следует.

Сказал ещё, что в деревенскую лавочку ходить мне не надо. Там всё в два раза дороже будет, а мне он скидку предоставит и сдачу серебром даст. Да, да — серебром, а не сегодняшними бумажками. Поругал ещё до кучи всех тех, кто эти бумажки печатает.

Что-то больно хорошо, сильно мягко стелет мужик…

Глазками в стороны постреливает, на лопату свою поглядывает.

Сейчас он её возьмёт, негоже инструмент на поле оставлять, и отправимся мы к нему.

Я на такой расклад согласился. Не было у меня возражений.

Бауэр даже домик мне показал, куда сейчас мы проследуем. Сказал потихоньку туда идти, а он меня догонит.

Я и пошел. Тень моя впереди меня двигалась.

Это меня и спасло. Бауэр тоже тень отбрасывал, причем — с лопатой над головой. Ухлопать он меня за золотую монетку думал, но не сложилось у него как-то.

Я в последний момент успел в сторону отшагнуть, а лопата мимо меня пролетела и о землю ударилась. Она — о землю, а мой кулак — о морду мужика.

Хоть и слаб я был, но ему хватило.

Господи, власть твоя! Что, делается-то? Времена какие!

Он же даже мою золотую монетку в глаза не видел, а уже готов был за неё меня жизни лишить! Я о ней только сказал, а меня — лопатой!

Ею и прикопал он бы моё тельце с проломленной башкой… Пошел к нему я на удобрения…

Конечно, и у нас сейчас в Москве и Петрограде за меньшее убивают, народца лютого везде хватает.

Озверели люди за войну, души она им заморозила…

Так я рассуждая про всё это всю деревеньку насквозь прошел. С лопатой на плече. Её я рядом с бауэром не оставил. Пусть это мне компенсация будет за его недостойное поведение.

На выходе, а это, однако, даже не деревенька оказалась, а целый городок, вот на выходе из городка я в съестную лавочку и зашел. Там меня честь по чести обслужили, обманули с ценами даже не очень сильно и серебром сдачу выдали. Этому мой пистолет поспособствовал. Как-то очень вовремя он невзначай на глаза хозяину лавки попал. Ну, так уж получилось.

Кстати, объегорили меня в лавочке сильно… Узнал я об этом уже в следующем городке. Там в подобном заведении на грифельной доске совсем другие курсы пересчета золота и серебра в бумажные марки значились. Ну, и цены на всё гораздо дружественней были.

Возвращаться и восстанавливать справедливость я не стал. Бауэр, которого, я вырубил и лопаты лишил, уже давно должен был в сознание прийти и сейчас был явно в сильно расстроенных чувствах со всеми вытекающими.

Ладно, пусть подавятся…

Я же, используя лопату как средство опоры при ходьбе, шагал и шагал в сторону России.

Глава 45

Глава 45 Красноармеец

Я