все почему? Живет бобылем, заботы женской нет. Была бы жена, так следила бы за его питанием. Как плохо Саше стало, он врача на дом вызвал, приходил врач-то, – объяснила старушка. – Ну а сегодня сам пошел на прием.

– Так, а когда он ушел? Давно? – спросила я.

– Да, уж порядочно времени прошло. Скоро должен уже вернуться.

– Я, пожалуй, подожду его тогда.

– Да, конечно, подожди, раз пришла.

Старушка скрылась за дверью своей квартиры. Минут через десять на восьмой этаж приехал лифт. Его двери открылись, и на лестничную клетку вышел молодой мужчина спортивного телосложения. У него были темные, коротко стриженные волосы, удлиненное, словно вытянутое лицо, волевой, немного выступающий подбородок и полные губы. Он искоса взглянул на меня и подошел к двери.

– Вы Александр Матвеевич Переперченов? – спросила я.

– Да, это я, – через небольшую паузу ответил Александр.

– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я частный детектив. Мне необходимо поговорить с вами, Александр Матвеевич.

– А на предмет чего, позвольте узнать? – настороженно спросил Переперченов.

– Может быть, мы поговорим с вами в квартире? – предложила я.

– Вы знаете, я сейчас болею, вот только что побывал в поликлинике. Больничный лист мне продлили, – сообщил Переперченов.

– Я вас не задержу надолго. Только задам вопросы и уйду, – пообещала я.

– Ну, ладно, входите тогда, – с большой неохотой проговорил Переперченов.

Он открыл дверь и вошел внутрь. Я последовала за ним и оказалась в просторной прихожей. Она была свободной от мебели, только в самом углу стоял узкий шкаф, и на одной из стен на вешалке в виде решетки с крючками висели две куртки и ветровка. Что-то в одной из курток показалось мне странным. Приглядевшись, я увидела, что из рукава как будто бы был выдран клочок ткани.

– Проходите в гостиную, – послышался голос Переперченова.

Я прошла в большую комнату, достаточно аскетично обставленную. В ней находился широкий темно-коричневый диван и два кресла по обе стороны от дивана. Напротив, на стене висела большая плазма. В углу стоял небольшой комод.

– Присаживайтесь, – предложил Переперченов.

Я села на диван, Александр же остался стоять.

– Александр Матвеевич, вы были в цирке в тот вечер, когда был убит Владислав Расстрельников? – спросила я.

– Да, я там был, – подтвердил мужчина.

– А до которого часа вы пробыли в цирке? – задала я следующий вопрос.

– Да разве ж я помню? – удивился Александр.

– А вы вспомните, пожалуйста, – настаивала я. – Это очень важно. Мне важно знать, вы находились в цирке в то время, когда во Владислава выстрелили и он упал?

– Нет, я ушел из цирка гораздо раньше. Меня в тот момент там уже не было.

– Вы в этом уверены, Александр Матвеевич? – спросила я, пристально глядя на него.

– Абсолютно, – уверенно кивнул он.

– Странно. – Я покачала головой.

– Что же здесь странного?

– Странно то, что сотрудники цирка утверждают, что видели вас именно тогда, когда Владислав уже был застрелен. То есть в тот момент, когда Владислав Расстрельников упал на манеж, вы все еще были в цирке.

Я решила немного приврать, потому что мне показалось, что Переперченов заметно занервничал, когда уверял, что ушел из цирка раньше, чем произошло убийство Расстрельникова.

– Да что вы, в самом деле? – воскликнул Переперченов. – Кто это, интересно, мог меня там видеть? Я точно помню, что уже покинул цирк.

– А где же вы тогда были, Александр Матвеевич? – спросила я.

– Как где? Я приехал домой и сразу свалился с высокой температурой и опоясывающей болью. Я еще в цирке днем почувствовал себя плохо. А к вечеру совсем невмоготу стало: тошнота, боль в желудке. Я сказал об этом заместителю директора Бередунковскому, и он разрешил мне несколько дней побыть дома, отлежаться. Но на второй день мне стало еще хуже, пришлось врача вызвать. У меня обострился хронический панкреатит. Вот сегодня сам пошел в поликлинику, но на работу меня еще не выписали.

– Ладно. Тогда ответьте мне на такой вопрос: что собой представляет Геннадий Каравайников?

– Не понял, – несколько растерянно и в то же время испуганно сказал Александр Переперченов. – В каком смысле?

– Ну, вы ведь работаете вместе, стало быть, можете его охарактеризовать, не так ли?

– Ну, какая тут может быть характеристика? Пьяница, вот и все. Все этим сказано. Постойте, а почему вы спросили о Каравайникове? Вы считаете, что это он убил Расстрельникова?

– Почему вы так решили? – задала я встречный вопрос.

– Да не решал я ничего! Это просто мое… хм… предположение.

– Значит, кроме того, что Каравайников – пьяница, больше о нем вы ничего сказать не можете?

– Совершенно верно. Алкаши вообще вызывают у меня стойкое отвращение.

– Тогда ответьте мне вот еще на какой вопрос. В тот день, когда был убит Расстрельников, видели ли вы в цирке кого-нибудь чужого? – спросила я.

– Чужого?

– Ну, постороннего.

– Нет, никого постороннего я не видел, и вообще… вы сказали, что надолго меня не задержите. У меня уже начинает болеть желудок. Знаете, что необходимо больному панкреатитом? Голод, холод и покой. Последнее мне сейчас крайне необходимо.

– Я поняла вас, Александр Матвеевич. Сейчас я уйду. Выздоравливайте. Не исключено, что нам с вами придется побеседовать еще раз.

– Надеюсь, что не придется. Очень на это надеюсь.

Я вышла из квартиры Александра Переперченова и, спустившись во двор, подошла к своей машине. Да, очень скользкий тип этот модельер сценических костюмов. Ведет себя нервозно. Такое ощущение, что себе на уме. В общем, темная лошадка.

Так, а что мне предпринять дальше? Вполне вероятно, что Кирилл Александрович уже узнал о провале операции с устранением Ростислава Бередунковского. Что он будет делать дальше? Определенно, назначит встречу с Никитой. И что-то мне подсказывает, что состоится она в ресторане «Звездное небо». Надо сейчас позвонить Лариске и попросить ее еще раз, чтобы она сообщила мне, когда Пересыльников и его подручный появятся в ресторане.

Я набрала Мельтешову:

– Ларис, привет.

– Таня, это ты?

– Да. Слушай,