Особый интерес у меня вызвал кабинет господина законника. Я не ошиблась, здесь тоже было много всего антикварного и ценного, например, телефон, подсвечники, статуэтки, живописные картины, каждый предмет источал особую ауру, будто они пропитались энергетикой самого хозяина дома. У меня действительно было стойкое ощущение, что Фоэрт Кан стоит у меня за спиной и продолжает молчаливо наблюдать.

— И опять я о нём?!

Берусь за полотенце и прохожу к широкому столу из красного дерева, по обе стороны от него — мягкие кресла. За столом высокое кожаное кресло и огромное, во всю стену, панорамное окно с видом на террасу.

Бросаю взгляд на стеллажи книжных шкафов из такого же бордового, как вино, дерева, на угловой диван с коричневой, как кора, драпировкой возле камина. Перед диваном — круглый кофейный столик, в другом углу — надо же! — зелёное лимонное дерево

Я подхожу к нему и, взяв небольшой тугой лимон, тру пальцами — пряный аромат тут же становится сочнее, так что выделяется слюна. Теперь мне ясно, почему господин Кан пахнет именно так, кажется, это его любимый аромат — яркий лайм, приглушенный ароматом древесной коры.

Оставляю плод, окидываю взглядом потолок, разворачиваясь вокруг своей оси, любуясь лепниной узловатых ветвей, которые тянутся к центру, где висит стеклянная люстра. Восхитительно!

Но моё восхищение заканчивается довольно скоро, когда после кабинета остаются зал, ещё несколько комнат и холл.

Когда часы в холле бьют пять часов вечера, а весь дом приведён в порядок, я всё-таки не выдерживаю и просто обрушиваюсь на диван, вытянув зудящие до покалывания ноги.

— Уфф, давно я так не уставала.

Но, кажется, я отлично справилась с работой, осталось переодеться и покинуть дом, пока его хозяин не вернулся. Сталкиваться с ним мне совсем не хотелось после утренней встречи. К тому же скоро ужин, и нужно покормить дочку.

Я резко встаю, делаю шаг и тут же останавливаюсь, когда замечаю на тумбочке смятую прессу. И как только пропустила? Беру её и направляюсь в комнату для прислуги.

Бросаю прессу на стол и берусь за завязки передника. Да тут же замираю, уставившись на газету, где жирными буквами написано — просто не верю глазам — моё имя!

«Наследница известного банкира господина Ридвона или беглая невеста — Адалин Ридвон»

Сердце подпрыгивает к самому горлу, жар приливает к щекам и затылку, пульсирует в висках. Руки безвольно повисают вдоль тела, но я беру дрожащими пальцами газету и разворачиваю, взгляд лихорадочно пробегает по строчкам.

Читаю всю статью, не дыша, пол подо мной покачивается, когда перехожу на последние строки:

«Также известно, что у госпожи Ридвон есть дочь, рождённая вне брака. Всем известен пятилетней давности скандал Ридвонов с родом Вилсонов. По всему складывается, что отец ребёнка господин Тарсен, интересно, почему он не признал ребёнка и что послужило причиной их размолвки? Будем следить за дальнейшими событиями».

Останавливаю взгляд на инициалах.

«Паулина Лансет»

Сердце бьётся быстрее, а в голове складывается пазл — так вот почему Тарсен нашёл меня и пригрозил молчать! Эта, как её там, Лансет, будь она неладна, вынесла меня на всеобщее обозрение! К тому же такая клевета! Кери дочь не Вилсона! Как, как она посмела сказать об этом?! Чушь!

Закрыла газету и посмотрела на дату. Вышла ещё пару дней назад.

Из холла послышался бой часов, я бросила прессу и, сорвав с себя передник, сняла форму, одевшись в своё платье.

Теперь весь город знает обо мне, знает о моём возвращении. Таких громких слухов я никак не ожидала. Паулина Лансет… кто она такая? Как она могла за мной следить? Или это происки мачехи, чтобы как-то насолить? А ведь верно! Кроме неё никто не мог, она ведь угрожала, что втопчет меня в грязь. Но я никому не позволю пускать такие грязные слухи! Не позволю!

Собравшись, я стрелой вылетаю из комнаты, но тут же замедляю шаг. Из холла доносится звук открывающей двери. Набираю в грудь больше воздуха и выхожу из коридора. Столкновения всё равно не избежать. Если бы не эта чёртова статья.

Фоэрт Кан уже скинув обувь, смотрит на меня, когда я появляюсь в поле его внимания. Поставив свой чёрный чемодан на комод, принимается расстёгивать пиджак.

— Вы закончили? — спрашивает почти обыденно.

Он не выглядит уставшим, в отличие от меня.

— Да, господин Кан, — отвечаю сухо, желая одного: поскорее оказаться за дверью, подальше от этих гипнотизирующих карих глаз, в глубине которых начинает закипать лава.

— Хорошо.

— Завтра я могу съездить за продуктами и…

— Завтра у вас выходной.

Я удивленно выгибаю брови.

— Вы мне нужны. Необходимо дать ещё одно показание. Надеюсь, заключительное.

От его тона исходит какая-то скрытая угроза, заставляющая меня насторожиться. Я сглатываю.

— Мне нужно задать вам пару вопросов, — добавляет он. — И ваши ответы очень важны для дела.

— Хорошо, я буду на месте, — торопливо отвечаю, желая не то что сбежать, раствориться в воздухе.

Мужчина окидывает меня наблюдательным взглядом и замирает. Я совсем забыла, что держу газету в руках.

— Нашли что-то интересное? — спрашивает, иронично усмехаясь.

И что тут смешного? Или всё то, что там написано обо мне, он находит смешным? Играет со мной, пытаясь вызвать шквал возмущения?! Но это со мной не пройдёт. Пусть не думает, что меня это может зацепить.

— Люблю что-то новенькое, — бросаю дерзко в ответ.

— Серьёзно? — удивлённо выгибает бровь. — Я думал, вы более ветрены, и обременительные мысли у вас не задерживаются надолго в голове.

Я вспыхиваю. Вся. Мои щёки не то что запекло, они запылали пожаром. В то время как улыбка Кана становится всё наглее, а взгляд острее.

— Вы напоминаете мне одну особу… очень скромную на первый взгляд, ранимую и даже невинную… но, как оказалось… внутри у неё настоящее пламя.

Это он о ком? Дыхание судорожно выходит из онемевшей груди. От напряжения слезятся глаза, а тело охватывает лихорадочная дрожь, кажется, что Кан видит меня насквозь, видит мой страх и жуткий стыд. Не сомневаюсь, что мои щёки сейчас красноречиво пунцовые.

Я поджимаю губы.

— Мне пора домой, всего доброго, господин Кан, — бормочу я и шагаю к двери, пытаясь удрать.

Резкий захват моей руки заставляет остановится. Кан поворачивает меня к себе. Я неуклюже разворачиваясь, едва не падая на его грудь, но каким-то чудом удаётся устоять. Замираю, в то время как меня окунает в аромат лайма, исходящий от этого мужчины. Он мгновенно туманит голову. Почему? Почему он на меня так действует?

— Вы прочли статью? — задает вопрос Фоэрт уже безо всякой насмешки.