— Ты себя вообще слышишь? — не унимался я.

— Да! — Оксана вспылила. — Впервые в жизни я себя слышу. Слышу, что говорит мое сердце. Мне надоело быть пленницей в своей же стране. Надоело видеть, как мы кормим Кавказ, когда нашим старикам нечего есть. Надоело смотреть, как всякие Ойзманы, Овичи и Берги зарабатывают на наших ресурсах, пока русский народ живет в нищете.

— Я никуда не поеду, с этим наци! — отрезал я.

— Сделай это ради меня, — Оксана взяла меня за руку — Я прошу тебя. Это важно. Там будут не только они. Не зацикливайся на Гансе, подумай о более важных вещах.

Не знаю, почему я поддался на ее уговоры. Наверное, дело было в чувстве вины, которое я испытывал после того, как уехал на юг, не сказав ей ни слова. Я открыл дверь Форда и сел на заднее сиденье.

Глава 6

Помимо нас в машине сидел только водитель. Тот самый Ганс. Мужчина лет сорока. Крепкого телосложения. Ганс был наци старой закалки. В нулевые был активным участником правых партий. Одет он был в черные джинсы и белую обтягивающую футболку. В то время, большинство ультраправых уже не носили типичную одежду «бритоголовых». Они ничем не выделялись из толпы, и многим даже стало казаться, что скины пропали с улиц. Отчасти те, кто думал так, были правы. Группировки действительно ушли с улиц. Это уже не были банды подростков. Это были серьезные организации с иерархией и хорошим финансированием. К их услугам охотно прибегал бизнес, в борьбе с конкурентами. Порой к их помощи прибегали политики регионального уровня. Федеральные власти не особенно преследовали их до Евромайдана на Украине. Они еще не видели в них явной угрозы, однако деятели вроде Ганса имели довольно сильное влияние на молодежь с рабочих окраин. У коммунистов не было организованности и роль «левых» брали на себя либералы, которые считали наци скорее своими союзниками и не чурались проводить с ними совместные митинги и акции. Для либералов правые были потенциальной боевой силой. Они не хотели марать свои руки о полицейские забрала. Им больше нравились радужные флаги и перфомансы, и они были не против, чтобы кто-то бросился на амбразуру вместо них. Правые же, тоже видели потенциал в объединении с либералами. Они прекрасно понимали, что после свержения центральной власти, «цветы свободы» не смогут им ничего противопоставить. Особенно сильно эта тенденция укреплялась в регионах, граничащих с Украиной, где правые были довольно весомой силой и имели контакты с соратниками за пределами России.

Ганс вел себя нарочито радушно. Он явно пытался обаять нас, хотя Кастет и Оксана и так готовы были внимать каждому его слову.

— Вы молодцы что пришли! Вы делаете правильное дело, — он одобрительно кивал головой. — Славяне должны держаться вместе и бороться за свою землю. Лишь окружив себя верными соратниками, мы сможем взять власть в свои руки.

— А дальше что? — прервал его я.

Ганс посмотрел на меня через зеркало заднего вида. Он явно не привык, чтобы ему задавали вопросы. Чаще люди просто слушали его.

— А дальше мы будем строить союз славянских государств, — гордо заявил он.

В те годы была еще сильна идея славянского триединства. Националисты России, Беларуси и Украины активно сотрудничали друг с другом, кооперируюсь на идее борьбы с советским прошлым. Раскол националистического движения случился позже. С началом войны в Донбассе, когда правые, в прочим, как и многие левые, оказались по разные стороны фронта. До 14-го года, на митингах в Москве на ряду с черно-желто-белыми имперскими флагами, запросто можно было встретить и желто-синие украинские влаги и бело-красные флаги Белорусии. Националистам почему-то нравилось использовать альтернативные флаги своего государства. Позже эту идею подхватили и либералы. У красных с этим было попроще. У них всегда был один и тот же наднациональный флаг.

— Сейчас власть стране находится в руках кровавого чекиста, — все никак не унимался Ганс. — Пока мы не выкинем гэбню из кремля, русский народ не сможет жить достойно.

Мне было довольно смешно это слушать. Ведь почему-то так сложилось, что для разных социальных групп власть представлялась по-разному. У ультраправых в кремле восседали жидо-большивики. У красных власть была наследниками Гитлеровских коллаборантов. Для умеренных патриотов был создан образ приспешников США, которые продают их родину олигархам и тащат в страну ЛГБТ. А для либералов власть сплошь состояла из шовинистов и гомофобов, живущих устоями 19-го века. Уж не знаю, само это так сложилось, или это был чей-то продуманный план, могу сказать лишь одно — в те годы куда бы ты не пошел, тебе отовсюду кричали что, если ты не свергнешь власть, страну ждет неминуемая гибель. А власть попросту молчала. Для нее, нашего поколения не существовало. И эта ошибка еще дорого обойдется ей в будущем.

Тем временем Форд Ганса выехал за пределы города. Мы ехали в Коровино — крохотное село прямо на границе, вокруг которого раскинулись удивительной красоты леса. Мне доводилось бывать там прежде. Поистине величественное место. Жаль только теперь люди долго еще не смогут насладиться красотой этих мест. В 22-ом все приграничные леса засеяли минами-лепестками, и прогулка по опушке может стоить вам ступни.

Машину мы бросили прямо на окраине села. Помимо форда Ганса там было еще штук 7 или 8. Я сразу смекнул, что людей будет немало. Эта вылазка нравилась мне все меньше. Мы прошли пешком примерно полтора километра и углубились в лес. Я на всякий случай запомнил положение солнца, чтобы знать где находится Коровино. Благо с собой у меня были наручные часы. Меньше всего мне хотелось зависеть в чем-то от Ганса, который по всей видимости знал эти места довольно хорошо. Когда мы свернули с дороги, наш проводник достал из военного рюкзака берцы и переобулся. По всей видимости он имел военную подготовку. Оксана и Кастет постоянно отставали. Они всю жизнь прожили в крупных городах, и прогулка в чаще была для них в новинку. Оксана и вовсе не привыкла ходить пешком на такие расстояния и довольно быстро выдохлась. Примерно через сорок минут я услышал крики, что доносились из лесной чащи. Мы были уже совсем близко. Судя по возгласам, гулянка была уже в самом разгаре.

Глава 7

Когда мы добрались, уже начало темнеть. На небольшой поляне собралось человек сорок. Были здесь как вполне себе взрослые люди, так и совсем еще юнцы, лет по шестнадцать. Горело четыре костра. Было полно еды и выпивки. Каждый мог подойти и