Мюррей поднял вверх руку, перебив Эймоса:

– Мне все понятно, док. То, что вы рассказали, чертовски интересно, но улитки и тараканы, черт бы их побрал, все-таки весьма далеки от человека.

– Поведение – всего лишь химическая реакция, мистер Лонгуорт, – возразил Эймос. – Человеческое поведение связано с более сложными реакциями, но это все равно реакции, а если можно манипулировать улитками или тараканами, то, значит, и людьми тоже.

Мюррей задумчиво почесал кончик носа.

– Знаете, я приехал сюда в надежде получить обнадеживающие новости, а вижу, что с каждой секундой ситуация лишь ухудшается. Хорошо, допустим, кто-то посторонний создал паразита, способного манипулировать человеческим поведением. Когда вы предоставите в мое распоряжение хоть что-нибудь, что можно использовать практически?

– Мистер Лонгуорт, мы имеем дело с невероятно развитым организмом, – медленно проговорила Маргарет. Ее голос стал холодным и сердитым. Начальнику хотелось услышать простые ответы, а их попросту не было. – Речь идет о высокой степени технологического превосходства. Если организм создан на базе биоинженерных технологий, то они настолько опережают наши, что это даже трудно себе представить. Иными словами, если паразит – плод чьего-то разума, нас ждут большие неприятности.

Мюррей нахмурился. Упоминание о дополнительных трудностях его явно не обрадовало.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я подозреваю – и должна заметить, что Эймос со мной не согласен, – что психопатическое поведение жертв, возможно, не преднамеренное действие, а побочный эффект.

Мюррей покачал головой, потом уставился на настенные таблички.

– Это оружие, доктор Монтойя, притом дьявольски эффективное. Не усложняйте все таким образом, чтобы упустить самое очевидное. Вы разбирайтесь с химией и прочими подобными вещами, а стратегический анализ оставьте мне. Так вот, теперь мне нужны идеи по поводу того, как с этим бороться. Есть какие-нибудь предложения?

– Есть пара первоочередных задач, – сказала Маргарет. – Во-первых, необходимо расширить штат. Нам нужны психиатры.

– Зачем?

– У всех жертв отмечены тяжелые расстройства поведения. Если мы хотим узнать, как все работает, нам нужен живой организм-носитель. Нужен расширенный персонал, особенно нейробиолог и нейрофармаколог, причем как можно скорее. Психолог мог бы помочь выяснить, как обращаться с безумцами. В перспективе нам нужно узнать, как бороться с воздействием паразитов. Может быть, с помощью каких-то препаратов, которые модифицируют поведение человека путем противодействия передозировке нейротрансмиттеров.

– Не думаю, что расширение штата – удачная идея, Маргарет.

– Нам нужны эти люди, причем нужны уже сейчас, немедленно. В любую секунду мы рискуем упустить контроль над ситуацией. Одно дело – контроль за информацией, и совсем другое – позволить чуме распространиться.

Лонгуорт принялся барабанить пальцами по крышке стола.

– Хорошо. Я начну подыскивать людей. Не стоит еще раз напоминать о секретности операции, поэтому в ближайшие пару дней никого к вам присылать не буду. Есть ли у вас что-нибудь, что можно было бы использовать прямо сейчас?

– На теле Брубейкера обнаружен небольшой нарост с растущими из него цветными волокнами. Такой симптом подпадает под характеристику болезни Моргеллонс. Мы считаем, что волокна – это погибший паразит, но части его продолжают жить. Волокна состоят из целлюлозы, обычного для растений материала, только вот абсолютно не вырабатываемого человеческим организмом.

– Волокна соединены с треугольниками?

– Да, соединены, – ответил Эймос. – Структура треугольников состоит из того же материала, что и волокна, – из целлюлозы. И здесь нет места совпадениям.

– То есть, если у тебя волокна, – усмехнулся Мюррей, – значит, у тебя есть треугольники? И ты станешь психом?

Маргарет нагнулась вперед.

– Не в этом дело. Похоже, люди могут иметь подобные волокна, однако в них не развивается полноценный паразит.

– А мы не видели такие треугольники раньше? В ЦКЗ есть какие-нибудь данные?

– Нет, – сказала Маргарет. – Но это не означает, что таких данных или случаев не было. Просто мы их не нашли.

– Таким образом, чертовы волокна существуют уже несколько лет, а треугольники – штука совершенно новая, – заключил Мюррей. – Похоже, тот, кто создает оружие, постоянно его совершенствует.

Маргарет судорожно глотнула. Если она намерена cклонить дело в свою сторону, то сейчас самое время.

– В ЦКЗ, возможно, имеется информация по болезни Моргеллонс, в том числе временные шкалы и генетические карты людей со сходной симптоматикой. Нам нужно поговорить с доктором Франком Ченом, который возглавляет соответствующие исследования.

Мюррей откинулся в кресле главврача и поднял взгляд на потолок.

– Мы не можем привлекать ЦКЗ, Маргарет. Именно поэтому я и направил вас сюда из этой организации.

– Нам нужно поговорить с доктором Ченом, – повторила Маргарет. – Возможно, у них уже есть база данных по упомянутой болезни. Если нам повезет, то они отслеживают симптомы, даты занесения инфекций и другую информацию, которая в потенциале приведет нас к другим жертвам паразитоза.

– Я не могу этого позволить.

– Вы позволите, Мюррей! – вспыхнула Маргарет. – До сих пор я играла по вашим правилам, но я поговорю с этим человеком, причем не важно, получу я от вас соответствующее разрешение или нет.

Маргарет ждала тяжелой схватки, однако Мюррей лишь вздохнул.

– Ладно, поговорите с ним. Но вы не должны – и я повторю, чтобы еще раз отчетливо услышали – упоминать о треугольниках. Ясно?

– Да.

– Хорошо, выясните, что у них есть по нашему делу. А я выдам вам соответствующий допуск. Отто, позвоните директору ЦКЗ. Пусть доктор Чен свяжется с доктором Монтойя, причем ему не нужно знать зачем.

– Есть, сэр, – откозырял Отто и улыбнулся Маргарет. Улыбка получилась едва заметной, но она успела перехватить его взгляд.

– Ладно, Монтойя, беседуйте на здоровье, – сказал Мюррей. – Тем не менее, если это ни к чему не приведет, нам понадобятся альтернативы. Дайте мне на вооружение то, с чем можно работать.

– Избыточные нейротрансмиттеры создают биохимические нарушения, – продолжала Маргарет. – Исходя из того, что мы наблюдали, носители страдают от параноидальной шизофрении, возможно, дополняемой острыми галлюцинациями. Паранойя имеет острый характер, сопровождается намеренными угрозами и тайными умыслами, однако я уверена, что это не происходит в одночасье. Видимо, есть какой-то процесс развития, усиления паранойи. На ранних стадиях носители, возможно, ищут помощи, но если судить по пяти уже известным случаям, становится ясно, что эти люди очень недоверчивы и стараются держаться подальше от больниц и врачей. Нам придется самим вызывать их на контакт.