Я шагнула в комнатку, и взгляд мой боязливо скользнул по мягким стенам и одинокой фигурке в самом дальнем углу. Пожилая женщина, невысокая и полноватая, сжалась в комочек, словно обиженная на весь мир девочка. Забава словно застряла на пороге, прислонившись к мягкому косяку. Генрих бесстрастно сбросил сумку и, присев на корточки, деловито расстегнул её. Я вздохнула и поспешно подошла к несчастной. Очень уж не хотелось повторения жутких минут, которые мне пришлось провести с инститором в доме старой ведьмы.

— Привет, — как можно дружелюбнее улыбнулась я, но знахарка сжалась ещё больше, и её чёрные глаза полыхнули, словно у загнанного в угол зверька. Я растерянно пробормотала: — Я не сделаю вам ничего плохого…

Генрих саркастично хмыкнул, и я тайком показала наглому охотнику кулак. Губы его скривились, а я снова повернулась к знахарке и медленно, чтобы не напугать её, опустилась на колени.

— Вам плохо? — заботливо спросила я и решительно добавила: — Можно я померяю вам температуру?

Я медленно и очень осторожно протянула руку и подалась вперёд, как женщина вдруг заверещала и распласталась на полу, сжимая голову руками. Я растерянно отдёрнула руку.

— Такое ощущение, — прошептала я, повернувшись к инститору, — что она знает, что я пытаюсь сделать. Может, её пытали?

— Хочешь сказать, — понимающе хмыкнул Генрих, со скрежетом вытаскивая из сумки жуткий жезл, — что её пытала ведьма? Интересно! А что ты сама делала этой ночью? Ах да! У тебя же есть алиби…

Я зарычала, и руки мои напряглись. Вот сейчас брошусь на него и выцарапаю глаза! Но женщина вдруг закричала и начала кататься по полу, а пальцы её вцепились в волосы так, что на белоснежном полу оставались клоки седых волос. Я вздрогнула, а Генрих прижал палец к губам.

— Не шумите! — беспокойно отозвалась Забава, не отрывая взгляда от коридора. — Нам не нужны лишние свидетели. Лучше поспеши, Мара. Из обещанных десяти минут осталось шесть…

̶ Даже если вообще не осталось, — высокомерно хмыкнул Генрих, проверяя на прочность железный хлыст. — С этим докторишкой проблем не будет, я обещаю!

— Ты инститор, а не доктороборец! — недовольно проворчала я. — Жаль, что лицензии выдают лишь ведьмам! Похоже, вашего брата нужно контролировать жёстче! А то так и норовите прирезать каждого, кто вам не нравится… И после этого ты обвиняешь меня в нечестной практике?

Генрих довольно ухмыльнулся и вытащил нож.

— А кто говорил, что я буду его резать? — холодно уточнил он, любуясь сверкающим лезвием. — Я лишь сказал, что с ним проблем у вас не будет.

— Осталось четыре минуты, — несчастным голосом проговорила русалка. — Ребята, может, вы позже будете выяснять отношения?

Я сжала зубы так, что они скрипнули, и повернулась к запуганной знахарке. Не говоря ни слова, я бросилась на женщину и прижала ладонь к её глазам. Та сдавленно пискнула и замерла, словно приготовилась к смерти. Но я лишь забрала у неё последние несколько часов. Когда я отняла руку от её лица, она моргнула, и взгляд её стал осмысленным.

— Кто вы? — напряжённо спросила она.

— О, нет! — простонала я.

— Что? — насторожился Генрих.

— Уходим! — рявкнула я, пытаясь сладить со своей дрожащей челюстью.

— Только не говори, что у тебя получилось, ведьма! — сквозь зубы проговорил Генрих, и пальцы его, удерживающие железный прут, побелели. — Не поверю!

— Время вышло, — взволнованно пискнула Забава. — Вижу несколько человек. Кажется, доктор несколько взволнован…

— Так кто вы? — взвизгнула знахарка, с ужасом наблюдая, как инститор поспешно собирает свои жуткие приспособления в сумку. — Что вы здесь делаете? И где пациентка?

Я вскочила и направилась к русалке, мы выскочили в коридор, с другой стороны которого к нам бежали несколько крепких людей в долбаной белоснежной одежде. Знакомый доктор, который впустил нас, держался позади всех. Я схватила Забаву за руку, и мы бросились от них прочь. Генрих догнал нас уже в коридоре, и на лице его играла довольная усмешка. Я обеспокоенно оглянулась: преследователи исчезли.

— Что?.. — начала было я, но инститор бесцеремонно увлёк меня за локоть.

— Опять теряешь время, ведьма! — властно прошипел он.

* * *

Мы втроём сидели на скамейке, а мимо прогуливались парочки. Забава сверлила меня тяжёлым взглядом, а Генрих что-то перебирал в своей сумке. Я же неотрывно смотрела на небольшой фонтан, и его блестящие струи меня немного успокаивали. Руки мои прижимались к груди, и под пальцами я ощущала биение своего сердца.

— Я же могу свихнуться сама, — простонала я и жалостливо посмотрела в глаза русалке: — Я не хочу стать чокнутой…

— Словно это что-то изменит, — иронично хмыкнул Генрих, не поднимая глаз. — Я не в силах представить более ненормальную ведьму…

— И много ты видел нормальных ведьм? — не выдержала я. — Не надоело ещё меня дразнить?

Генрих посмотрел на меня, и брови его приподнялись.

— Не надоело, — коротко ответил он, и я зарычала.

— Ребята, — простонала Забава. — У меня же мать пропала!

— Ага, — мрачно пробормотала я. — И нет бы радоваться, что избавилась от старушки…

— Мара! — возмущённо воскликнула Забава.

Она вскочила и нервно зашагала по дорожке, а инститор криво ухмыльнулся:

— Довольна ведьма? Долго ещё будешь резину тянуть?

— Не презерватив, не порвётся, — нагло ответила я, а сама сверлила взглядом спину русалки. И тихо добавила: — Я и правда боюсь. Эти воспоминания заставили свихнуться знахарку… Ты же видел, что произошло, когда я их забрала?

— Видел, — спокойно ответил Генрих.

Я в упор посмотрела на инститора.

— А что если я загляну в них и тоже сойду с ума? Понимаю, что тебя это устроит. Отзыв лицензии, синий фейерверк… и всё такое!

Инститор возвёл глаза к небу, и рука его напряглась, приподнимая сумку с сидения, багаж брякнулся на асфальт, коротко звякнуло железо, а Генрих посмотрел в сторону удаляющейся Забавы.

— Не люблю фейерверки, — сухо отозвался он и добавил: — Насколько я успел вас изучить, у тебя есть странная привязанность к этой русалке. Порой ты относишься к ней, словно к родной сестре… Вы точно не сёстры?

— Нет! — воскликнула я, содрогнувшись при воспоминании о матери Забавы. По мне так вообще не иметь родителей, чем… такое! — Мы не родственники, уверяю! Да это и невозможно…

— Спокойно! — усмехнулся Генрих. — Я лишь предположил. У тебя брат — инкуб, я тоже ранее считал, что такое невозможно. К чему я? Раз ты любишь эту эксгибиционистку, значит, рискнёшь ради неё своим здравым смыслом.

Я тяжело вздохнула и посмотрела на Забаву, которая жадно прильнула к узорчатому забору. За ним, на небольшой площадке несколько парней играли в волейбол.