— Так, девочки, — распорядился Самсон, — давайте перейдем к охоте.

Полетт поставила перед каждым по глотку бренди.

— Кто жертва? — улыбнулся Дуглас. Он вытер рот салфеткой.

— Мы думаем, ты должен жениться на Николь, — произнес Самсон.

Дуглас чихнул несколько раз подряд. Все пожелали ему доброго здоровья.

— Что, простите? — переспросил Дуглас.

— Мы с Полетт хотим устроить вашу свадьбу. Николь — наш единственный ребенок.

Дуглас уставился на Боннеров. Они сидели на своих местах, вежливо улыбаясь. У Николь был такой же взгляд, как при оглашении результатов контрольных работ. Никто не смеялся.

— Вы, конечно, шутите, — сказал Дуглас.

— О нет. — Самсон Боннер потягивал свое бренди. — Я тебя не разыгрываю, Дуг.

— Он серьезно, мистер Керчек.

Дуглас опять ощутил холодок в желудке. В молодости он участвовал в соревнованиях под названием «Курильщики вечера пятницы», еженедельных боях в Джентльменском клубе. Джентльменами были трудяги Аллентауна, пившие виски и игравшие в карты по вечерам в пятницу на заброшенном мебельном складе. Каждые выходные они приводили компанию мальчишек из местных школ. За бифштекс на ужин мальчишки надевали перчатки и колотили друг друга на ринге в центре зала, а мужчины пили и веселились. Быть приглашенным на ринг среди аллентаунских подростков считалось особой честью, и Дугласа выбирали четырнадцать раз драться в его весовой категории. Двенадцать боев он выиграл, один раз нокаутом, а ему ни разу даже нос не сломали. Даже сейчас иногда, засыпая, Дуглас вспоминал свой бой с братом Хитер Ангелоны, Кармином. Кармин был на десять фунтов тяжелее Дугласа и вел по очкам до третьего раунда, в котором Дуглас свалил его апперкотом. Кармин потерял сознание. Мужчины в зале взвыли. Ударили в гонг. Дугласу запомнился запах сигар, привкус крови во рту. На лице Кармина, как ни странно, крови не было. Наблюдая, как мистер Ангелона приводит сына в чувство нашатырем, Дуглас захотел одновременно блевать и засунуть язык в рот Хитер.

Дуглас покачал головой, приходя в себя. Он поднялся.

— Николь, — сурово сказал он. — Что происходит? Это шутка, очередная нелепая семейная издевка?

— Нет, — Николь закинула ноги на стол, — мои родители вполне серьезно хотят нашей свадьбы. Я тоже.

— Пожалуйста, сядь, Дуглас, — сказала Полетт.

Впервые ее голос звучал серьезно. Дуглас сел.

— Это… это бред, — произнес он, — мы же просто ужинаем.

Самсон постучал пальцами по столу.

— Черт возьми, сынок, Полетт и я счастливо женаты уже двадцать пять лет, и знаешь почему? Мой отец все устроил. Мой отец и отец Полетт были деловыми партнерами.

— Моя девичья фамилия Депомпис, — объяснила Полетт.

— Правильно, — продолжал Самсон, — Депомпис. Как бы там ни было, наши отцы все решили. Мы тоже считаем, что вы с Николь подходите друг другу.

У Дугласа кружилась голова.

— Вы обсуждали это? В семье?

— Конечно, — подтвердил Самсон, — каждый вечер на протяжении недели.

— Простите, мистер… Простите, Самсон, но вы даже не знаете меня.

— О, черт возьми. — Самсон взмахнул рукой, будто отгоняя комара. — Николь знает тебя. Она говорит, что ты каждую неделю смотришь кино, так же как она каждый вечер читает книги.

— Это прелестно, — вставила Полетт.

Дуглас уставился на ученицу.

— Николь, — начал он, — тебе девятнадцать.

— В сентябре двадцать, — сказала Николь.

— Она пропустила год, — объяснила Полетт, — в третьем классе.

— Ну хорошо, двадцать, — согласился Дуглас.

— У нее ломается голос, — сказала Полетт.

— Простите. — Дуглас громко прокашлялся.

Боннеры молчали.

— Послушайте, — произнес Дуглас, — вы… я… ужин был чудесный, но… Давайте не будем ломать комедию. Я хочу сказать, что…

— Молодой человек, — обратился к нему Самсон, — вам нравится Николь?

Дуглас замолчал. Он ожидал, что сейчас из-за занавески выпрыгнет клоун, но тот не появлялся. Напротив Дугласа за столом сидела Николь в невообразимом платье и смотрела на него своими внимательными голубыми глазами. Впервые Дуглас представил себе, что она принадлежит ему. Он вспомнил Лилиан Маркс, последнюю женщину, с которой он встречался и которая обожала джаз. Он представил себя и Николь, едущих в кабриолете в Монтаук, как они держатся за руки, по радио играет нелепая музыка, которая нравится Николь. Он покраснел.

— Религия не имеет значения, — неистовствовал Самсон. — Николь убедила меня, что ты христианин, как мы. Она восхищается твоим интеллектом, и ты всегда ставишь ей пятерки. Так в чем проблема, Дуг?

Дуглас потер глаза кончиками пальцев.

— Это… Так внезапно, сэр.

Самсон фыркнул.

— Дуглас, — сказала Полетт, — мы очарованы вами. Особенно теперь, когда мы встретились.

Дуглас выпрямился.

— Да. Хорошо. Как я уже пытался сказать, Николь на одиннадцать лет младше меня. Вас это не… смущает?

— Нет, — ответил Самсон, — я старше Полетт на двенадцать.

— Мистер Керчек, — сказала Николь, — вам известно, мистер Керчек, что раньше девушки выходили замуж и рожали детей в четырнадцать?

— Давайте повременим с родами, — радостно хохотнул Самсон.

— Сейчас не Средневековье, Николь. — Дуглас глотнул бренди. — Ты еще колледж не окончила.

— Хорошо, но я окончу. Так ведь?

— Конечно, она окончит, — голос Полетт выражал обиду, — моя дочь не бросит учебу ради мужа.

— Нельзя бросать, — согласился Дуглас.

— Эй, — прорычал Самсон, — мы предлагаем тебе руку нашей дочери, Дуг, и дадим денег, но Принстон не обсуждается. Не пытайся отговорить ее.

— Я и не пытаюсь.

— Никаких уговоров, — произнесла Николь.

Дуглас тяжело вздохнул.

— Мне нужно в ванную, — сказал он.

— Хорошо, черт возьми, — произнес Самсон, — иди!

Полетт указала на коридор.

— Третья дверь направо.

Дуглас поспешно вышел из комнаты. Его разум был как в тумане. Он вспомнил свой торт. Ему пришли на ум педагогические курсы, которые он однажды посещал, где руководитель советовал ему следить за девушками-ученицами и их увлечениями.

«Именно это тут и происходит? — думал Дуглас. — Увлечение?»

Дверь в ванную была слегка приоткрыта. Дуглас уже собрался ее открыть, когда услышал звук спускаемой воды.

— Извините, — автоматически извинился он.