Я понимала, почему он был близким другом отца. Фордайс – человек редких душевных качеств. И тем сложнее мне было смириться с тем, что он никогда не будет моим, что он любит и хочет не меня.

Сердце пронзила боль.

– Ты неправа.

– Что? – непонимающе посмотрела я на Лукрецию и, осознав, что она прочитала мои мысли, покраснела.

– Говорю: ты неправа.

– Вы готовы? – повторил свой вопрос князь.

– Нет! – выкрикнула я и снова обратилась к девочке: – Что ты имеешь в виду, говоря, что я неправа?

– Тебе больно, и от этого мне больно, а причин расстраиваться нет.

– Почему ты так решила? – Я смотрела на нее как на свою последнюю надежду.

– Потому что знаю его мысли. Он думает только о тебе и хочет только тебя.

Я покраснела.

– Что значит «хочет»?

– Человеческая нужда. Ты думаешь, что он любит другую, но на самом деле это не так, он любит только тебя. Всегда только тебя, с самого начала. Ты его нужда и мания, его жизнь крутится вокруг тебя.

– Откуда ты знаешь? Ты же еще маленькая, – выдохнула я.

– Я начала слышать мысли людей раньше, чем говорить. Мысли сверстников неинтересны, как и общение с ними, вы – другое дело, – рассмеялась девочка, бросаясь в атаку.

А я завороженно смотрела вслед взрослому ребенку.

Прокручивая в голове то, что услышала от Лукреции, я совсем не подумала об организации штурма, и мы проиграли. Девочка в руках переодетого пирата смеялась, а я думала о ее словах.

Должна ли я верить услышанному? В любом случае истолковать любовь Фордайса можно двояко. Привязанность как к женщине или как к дочери близкого друга? Я всей душой надеялась на первый вариант, но и второй исключить нельзя.

В момент моих размышлений на меня налетела Лукреция и свалила с пластикового борта в море шариков. Барахтаясь, я схватила ребенка в охапку и, прижав к себе, принялась щекотать.

Заливисто рассмеявшись, девочка вывернулась и посмотрела на Фордайса, странно взирающего на нас. В его глазах плескались необычные чувства…

– Она будет, я уверена.

– Что? – растерялся князь.

– Носить его и подарит тебе.

Творец застыл и в следующую секунду покраснел.

– Лукреция!

– Ну ты же хотел знать! – недоуменно воскликнула девочка.

Фордайс, наверное, был готов провалиться сквозь землю.

– Что? – спросила я, переводя взгляд с одного на другую.

Лукреция посмотрела на князя, и тот строго сказал:

– Нет.

– Но ведь она тебе нравится…

– Лукреция!

– Что я тебе? – повернулась я к Фордайсу, но тот, схватив пистолет, выстрелил мне в грудь, снова опрокидывая меня в шарики.

Рыкнув, я тоже схватилась за оружие и понеслась за творцом. Лукреция заливисто смеялась, наблюдая за тем, как я обстреливала коварного князя, а тот с трудом оборонялся.

Я имела неплохой опыт игры в пейнтбол и прекрасно знала, что Фордайс им не увлекался. Нетрудно было догадаться, что навыки стрельбы и ведения боя он приобрел как-то по-другому.

Через полчаса мы с князем, уставшие, сидели на лавочке и ждали прихода четы Рейри, а Лукреция с улыбкой смотрела на нас, покачиваясь на пятках взад-вперед. Редклиф прислонился спиной к стене и выглядел на удивление соблазнительным без своего официоза.

Раз он точно не видит во мне мою маму, чего я так боялась и что делаю все попытки подобраться к нему бессмысленными, то почему бы не попробовать вновь соблазнить его?

– Не видит, и ты совершенно точно должна это сделать: обязательно соблазни его.

Посмотрев широко раскрытыми глазами на девочку, я спрятала лицо в ладонях и застонала.

– Кого соблазнить? – раздался ледяной голос Фордайса.

– Он не должен знать, о ком речь. Лукреция, пожалуйста!

– Ладно, – лукаво улыбнулся ребенок.

А я, поднявшись, направилась быстрым шагом на выход. В дверях столкнулась с главой корпорации и родителями девочки. Пробормотав извинения, я понеслась по коридору и влетела в первую попавшуюся комнату.

Оказалось, что неосознанно попала в женский туалет. Склонившись над раковиной, я поплескала в лицо холодной водой. В это время хлопнула дверь. Повернув голову, я увидела с Фордайса.

– О чем говорила Лукреция?

– Ну о чем может говорить маленькая девочка? О всяких глупостях, – увильнула я.

– Неправда. Нам необходимо это обсудить.

– Редклиф, скажи мне честно: ты в курсе, что это женский туалет? Мужчинам не разрешается сюда входить. А ты, благородный князь, ведешь себя столь безнравственно.

Творец лишь пожал плечами.

В этот момент в туалет вошли две переговаривающиеся женщины. Я узнала их по голосам – те самые сплетницы, разговор которых я однажды подслушала.

Увидев князя, они замерли.

– Видишь, люди хотят в туалет. Не мог бы ты выйти?

– Только вместе с тобой.

– Нет.

– Что ж, тогда у меня нет выбора.

Он схватил меня в охапку и, не обращая внимания ни на сопротивление, ни на удивленные взгляды сплетниц, вынес из дамской комнаты и понес по коридору, ничуть не смущаясь людей. Затем вошел в какое-то помещение и закрыл дверь.

Едва я оказалась на свободе, как тут же набросилась на творца:

– Что ты себе позволяешь? Хочешь, чтобы о нас слухи пошли?

– Можешь не переживать, за пределы корпорации информация не выйдет, а к нашим с тобой перепалкам все привыкли.

– Я плохо на тебя влияю, – устало выдохнула я, присаживаясь на диван.

В комнате, кроме него и еще пары стульев, ничего не было.

– Настя, что означают слова, которые сказала Лукреция. Она прочла твои мысли, ведь верно?

– Верно, – решила не отпираться я.

– Еще одна задумка, как соблазнить завсегдатаев клуба? До меня дошли слухи.

– Конечно, слухи, – пристально посмотрела я на князя. – Ты же отрицаешь, что был там.

– А ты не можешь ответить, зачем мне это было нужно.

– Ну ты же обещал моему отцу заботиться обо мне и относишься очень… по-родственному, – пробормотала я, внимательно наблюдая за творцом. – Ты же сейчас именно поэтому интересуешься моими планами по соблазнению? Ведь как коллега ты, мягко говоря, не имеешь на это никакого права.

– Может, и так, – расплывчато ответил Фордайс.

– Хорошо. Я расскажу тебе все как есть, но при одном условии.