Левандовский проследовал к стене и открыл потайную дверь, о существовании которой Рита даже не подозревала. Павличенко раболепно рванул следом. По дороге казак бросил на Беликову полный раскаяния взгляд.

«Прости», – читалось в черных глазах.

Предатель!

Переборка сомкнулась за их спинами, и Маргарита осталась одна. Совсем одна, если не считать юнита.

– Джон… – тихо позвала она.

– Принять имя Джон в качестве позывного? – отозвался киборг, вытянувшись по стойке смирно.

И тут она не выдержала. Всхлипнула. Уселась на пол, обхватила колени руками и разрыдалась…

– Уйди, – холодно бросила Рита, не повернув головы, и аккуратно уместила книги в видавший виды чемодан. – Не хочу тебя видеть.

– Белка… – Павел мялся в дверях. – Я все могу объяснить.

– Не трудись. – Маргарита аккуратно сложила свитер и принялась за рубашки. – Ты хотел эту должность. Ты ее получил. Молодец.

– Он меня заставил! – взвился Павличенко. – Ты прекрасно знаешь шефа! Левандовский меня попросту вынудил!

Беликова повернулась и наградила казака свирепым взглядом:

– Ты предал меня.

– Я пытался тебя предупредить. – Паша опустил глаза. – Много раз пытался. Но шеф подключился к моему индивидуальному боту. Он слышал все, что я говорю, и видел все, что вижу…

– И как давно? – Маргарита скрестила руки на груди. – С самого начала?

– Нет, – мотнул головой Павличенко и нахмурился. – С того момента, как Джон очеловечился. Левандовский заставил меня следить за ним… и за тобой.

– Почему ты не отказался, Паша? Неужели из-за повышения?

– Нет, ну что ты! – вскинулся казак. – Уж точно не из-за этого!

– А из-за чего тогда?

Павел помрачнел.

– Левандовский угрожал мне. Сказал, если откажусь – он разрушит мою жизнь.

Беликова невесело усмехнулась:

– И ты без колебаний согласился разрушить мою. Хорош друг, ничего не скажешь!

– Белка…

– Для тебя – Маргарита Павловна. – Рита демонстративно вернулась к сборам. – Уходи. Оставь меня одну.

– Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила? – всплеснул руками Паша. – На колени встать?

– На колени будешь в церкви падать, – ударила Рита по больному. – Перед Богом своим. А я – не Бог. Я – человек. Человек, с которым поступили по-скотски.

Павел ушел. Но, видимо, договорил не все. Не успела Маргарита застегнуть чемодан, как дверь с тихим щелчком въехала в стену.

Нет, ну сколько можно, а?

– Я же сказала, проваливай ко всем чертям! – рявкнула Беликова и осеклась.

На пороге стояла Фарида Ильдаровна Норбекова во всей красе своего модельного роста. Черные волосы блестели, как полированное дерево. Красные губы кривились в улыбке. Раскосые глаза смотрели цепко и холодно.

У-у-у… Кобра!

– Я все же зайду, – сказал она и, не дожидаясь разрешения, сделала то, что озвучила.

– Здрасте… – Маргарита растерянно моргнула. Что это ей тут понадобилось?

– Слышала, сегодня вы отбываете на Землю, Маргарита Павловна. – Кобра уселась в кресло и грациозно закинула ногу на ногу. – Для нас это огромная потеря.

– Для вас?

– Для «Юниверсума», – уточнила Кобра. – Вы ценный сотрудник. А кадры, как известно, решают все.

– Скажите это Левандовскому, – хмуро фыркнула Рита. – Уволить меня – его решение.

– Не хотите поведать, как он к нему пришел? – Норбекова сцепила в замок наманикюренные пальцы. Ногти у нее были длинные и заостренные. – Наверное, возникли серьезные основания, не так ли?

– Предполагаю, вам это и без меня известно.

– Нам нужны детали.

– «Нам»? – Маргарита вскинула бровь.

– Нам, – неожиданно твердо и холодно подтвердила Кобра. Амплуа штатного психолога треснуло по швам, обнажая истинную суть.

Чертова чекистка!

– Все детали в моем рапорте, – заявила Рита. Повесила на плечо спортивную сумку и подхватила чемодан. – Он в отделе кадров. Всего хорошего, Фарида Ильдаровна.

Беликова уже почти вышла, но Кобра окликнула ее:

– Постойте! – Норбекова приблизилась и протянула карточку, наподобие визитки. Белая глянцевая поверхность сияла девственной чистотой: ни букв, ни цифр на ней не наблюдалось. – Это на случай, если передумаете.

– Спасибо. – Беликова упрятала карточку в карман сумки. – Но я не передумаю.

– Не зарекайтесь, – улыбнулась Кобра и, покачивая бедрами, двинулась к выходу. – Счастливого полета!

Рита проводила кагэбистку долгим угрюмым взглядом. Вот ведь прицепилась, как к солдату вошь! К чему вот она клонит? Под кого копает? Подозрительно все это…

Углубившись в эту мысль, Маргарита покинула блок… и тут же врезалась в Асуми.

– Сумимасен! – чирикнула японка, что означало «извините», и согнулась в три погибели. – Марагарита-сан! Нужно говорить!

– Если ты о диаграммах, то я этим больше не занимаюсь, – устало вздохнула Рита. – Меня уволили. Теперь со всеми вопросами к Павлу Николаевичу. Он у нас теперь… главный краб.

– Нет! Нет! – Самурайская дочь схватила ее за руку. Похоже, бедолага от возбуждения напрочь позабыла все русские слова. – Надо идти! Говорить сайонара!

Сердце затопило нежностью, и Беликова грустно улыбнулась:

– Мы и тут можем попрощаться, Асуми.

Но японка, видимо, поняла ее как-то по-своему. Потянула за собой, непрестанно что-то лопоча. Маргарита могла высвободить руку. Могла одернуть девушку и пойти своей дорогой, но… Асуми Ивамура – маленькая, худенькая, но такая надежная и исполнительная – вызывала самые добрые чувства, и обижать ее не хотелось вовсе.

Ассистентка притащила Риту в выставочный зал, где юнитов презентовали богатым клиентам. Беликову захлестнули воспоминания. Вот она идет вдоль шеренги капсул, разглагольствуя о достоинствах киборгов. Вот показывает Магали Девьер изделие номер семьсот двадцать семь, а француженка интересуется цветом его глаз…

Голубые. Они у него голубые. Как небо…

Рита напряглась. Зачем Асуми ее сюда привела? Если все это подстроил Павличенко, ему несдобровать!

«Ага! А вот и он, подлый предатель!» – подумала Беликова, различив в темной нише мужской силуэт.

Ну, сейчас он получит!

– К чему весь этот кордебалет, Паша? – прорычала она, всерьез намереваясь придушить казака. – Еще и Асуми втянул! Тебе что, совсем заняться нечем или…