отбытия наказания для наших родичей будет пропорционально уменьшен?

Вслед за счетоводом, внезапно обретшим уверенность и даже твёрдость голоса (видать, попав в свою стихию), к носорожьему боку пробилось ещё несколько подобных личностей. За их спинами неуверенно переминались раскормленные «толстые кошельки», разговор пошёл тише и конкретнее.

Молодёжь кучковалась взъерошенными группками, не зная, что делать. Многим хотелось бузы, но орк смущал.

Андалеб и Джума, пользуясь общей сумятицей, покинули поляну и углубились в лес.

— Кавузу помочь надо, раз такое дело, — через некоторое время уронил младший.

— В посёлок приедем — с женой его поговорим. Рустама ищи-свищи теперь, до самого Жезказгана, наверно, уже добежал.

— Или до мёртвого портала.

— М-гм.

СТРАХОВКА НАЧИНАЕТ РАБОТАТЬ

Баронство Денисова, Пещеры, 23.07 (декабря).0055

Кавуз

После обеда в субботу было личное время, но в столовой к Кавузу неожиданно подошёл Червончик и велел явиться в контору к двум. Косяков Кавуз ни за собой, ни за бригадой не знал, и пошёл почти спокойно. У крыльца переминался встревоженный Пилсур и ещё трое малознакомых мужиков.

— Не знаешь, что вызвали?

Пилсур нервно пожал плечами:

— Поди догадайся…

— Закрыто?

— Но.

Из-за угла вывернул Бурый, мотнул головой сразу всем, мол — заходите, и отпер дверь конторы. Едва он перешагнул порог кабинета, как часы звонко щёлкнули дважды. А, это правило мы знаем, как же! Приходилось на стрелки ездить, хоть и не любил Кавуз это дело. Раньше времени придёшь — себя не уважаешь. Опоздаешь — людей не уважаешь. Так что будь вовремя. Хорошо Бурому, вон какие часы носит. Ретро, командирские.

Начальник уселся за стол и кивнул на лавки у двери:

— Садитесь, мужики. В ногах правды нет, — посмотрел внимательно — глазами как пробуровил, натурально — медведь! — Ваш хозяин, барон Денисов, объявляет в своих землях нововведение…

Кавуз слушал и ушам не верил. Страховка! Слыхали вы такое? Он оглянулся на сидящих соседей и успел подумать: а что, интересно, всех старших по комнатам не собрали? Ответ пришёл незамедлительно:

—…Ваши родичи успели подсуетиться первыми. Так что вам, по персональному волеизъявлению барона Денисова, предоставляется дополнительная пятидесятипроцентная скидка на срок, при условии, что вы поклянётесь в добрососедских отношениях с баронством.

Кавуз поднял руку:

— Можно вопрос?

— Слушаю.

— То есть, срок каторжных работ для меня будет сокращён с трёхсот пятидесяти до ста семидесяти пяти лет?

Бурый заглянул в свои бумаги:

— Тут сказано, что твоя супруга, Назиля, при поддержке своих двоюродных брата и дяди, привела в крепость семьдесят пять человек — за тебя и твоего сына. У пацана срок маленький, считай, почти все твои. Даже семьдесят если взять, остаётся десятка. Делим на два — пятёрка.

Пять лет⁈

Кавуз вскочил, не веря своим ушам. В голове шумело.

— Это правда⁈ Правда?

— Да правда, не мечись! — Бурый встал и плеснул в стакан воды из графина. — На-ка, успокойся!

Стакан трясся в руках и зубы стучали о стекло.

Начальник распахнул окно и крикнул кому-то:

— Эй, там! Живо Шурку из столовой позовите! Пулей пусть в контору летит!

Шура примчалась чуть ли через минуту, но Кавуз всё ещё продолжал хватать ртом воздух.

— Миша! Кто⁈ — закричала она ещё с порога.

— Да вон, не помер бы от радости!

Рыжая девчонка вцепилась в запястье, и Кавуз почувствовал, что в висках перестало долбить. Сердце понемногу успокоилось. Шура оглядела растерянных остальных и сказала:

— Так. Давайте-ка я с вами посижу!

Шурка посмотрела в окно, как ошалелые мужики хохочут и обнимаются во дворе, и сердито покачала головой:

— Ну ты, товарищ начальник, даёшь! А не успела бы я?

Бурый сконфуженно повозился на своём начальническом месте:

— Да не подумал я, Шуро́к…

Она возмущённо фыркнула:

— Не подумал! Себя-то на их месте представь!

— Да-а-а… Небось, до потолка скакал бы…

* * *

Кавуз не пошёл в комнату. Он обогнул дом, приткнулся с обратной стороны к нагретому на солнце фундаменту и развернул письмо.

'Дорогой отец!

Пишет тебе твой сын Бяшим.

Надеюсь, ты здоров.

Приехали тётя Назиля, Джумагулы и дядя Андалеб. Они привели целых семьдесят пять рабов! Тётя Назиля просила написать тебе, что все очень любят тебя и ждут. Женщины продали свои украшения, чтобы собрать деньги на рабский торг. Но ты не переживай, на еду у них хватает, и дядя Джума сказал, что позаботится о семье, пока тебя нет.

Господин барон Денисов сказал, что теперь у тебя есть Страховка. Он поделит тебе срок, и вместо триста пятьдесят останется только девять лет шесть месяцев! А если ты согласишься обещать, что будешь с ним в мирном договоре, то вообще четыре года восемь месяцев. И разрешил передать письмо.

Соглашайся, отец! Джума и дядя Андалеб нанялись к барону Денисову в охрану, будут вместе с орками защищать территории. Дядя Андалеб сказал: хороший бизнес, лучше, чем зимой караваны водить, тридцать бойцов с собой привёл. А ещё сказал, что барон Виктор хороший мужик и они вместе воевали.

Тётя Назиля передаёт, что Мадина точно беременна, как и предполагали, и все думают, что у неё будет мальчик.

У меня всё хорошо. Если ты дашь это обещание, то нам разрешат передавать письма, когда отправляют продукты, и я напишу подробности.

Напиши, как ты там живёшь, все мы очень беспокоимся о тебе.

Сейчас больше нет времени, пора отдавать письмо.

Главное, будь здоров!

Бяшим'

* * *

Баронство Денисова, Пещеры, 24.07 (декабря).0055

Кавуз

А буквально на следующий день в Пещеры прибыло пополнение. Было оно изрядно помято, обескуражено и состояло в основном из молодых парней, присоединившихся к отряду, вышедшему из Хушо в конце осени. Именно от них Кавуз (в числе прочих каторжан, естественно) узнал обо всём, произошедшем с отрядом. Разговор шёл в коридоре их корпуса, куда «старички» зазвали нескольких парней из «новеньких», чтобы вытрясти из них все подробности.

Эта молодёжь в подавляющем большинстве не имела родни среди первой партии кандальников, прославившихся неудачным нападением на орчих. Все новички рассчитывали на славу и добычу в неожиданном походе, и присоединились к хушинцам скорее как добровольцы.

Некоторой неожиданностью для Кавуза стало то, как его отец представил в посёлке всё произошедшее. Понятно стало теперь, почему Назиля привела рабов сама, сопровождаемая не свёкром, а своими двоюродными братом и дядей (Кавуз мысленно пожелал обоим долгой и удачливой жизни).

Дальше по рассказу было так. Отряд стоял на привале в лесу. Когда приехал Джума со своим рассказом, сперва поверили не все. Но многие стали высказываться в том духе, что они сразу что-то подозревали. Андалеб объявил, что он с племянником уходит, и больше у него тут дел нет.

Жаждавшая славы молодёжь, конечно, громко осуждала не только Машимбековых, но и тех старших из хушинского отряда, которые согласились с их правом уйти. Но здесь (в Пещерах) они понимания тоже не встретили. Действительно, почему бы Андалебу и не уйти, если свой родственный долг он выполнил? А Джума, вроде бы, и вовсе не при делах. Отряд у него был непостоянный — наёмники на сезон, все их обязательства друг перед другом кончились на первом выкупе.

Кавуз про себя отметил, что своим желанием наняться в охрану к Денисову ни дядя, ни племянник светить не стали. И правильно. Двое против трёхсот — это даже не размен…

Скандала и поножовщины не случилось, потому как приехал орк.

Историю о «страховании» все слушали, разинув рты. Такого в Свободных землях точно не было. Да и вообще, слышал ли кто о подобном?

Вот тут-то сборный хушинский отряд и разделился окончательно. Часть сразу заявила, что для них этот вариант более приемлем, часть вопила о чести, часть просто хотела броситься в бой и показать свою удаль, но вид огромного орка несколько охлаждал горячие головы. Потом он уехал, а оставшиеся без командира бойцы (если можно их так назвать, усмехнулся Кавуз) полночи спорили и даже немного разодрались. Бродили, митинговали кучками и еле угомонились к утру. Проснувшись к полудню, молодёжь обнаружила, что все до одного старшие уехали, и след простыл.

С этого места началось самое весёлое.

Решив действовать на свой страх и риск, чтобы снискать-таки себе славы, молодёжь хотела было избрать себе нового командира, но опять не смогла договориться. Они снова чуть не подрались, долго кричали и в конце концов разделились на несколько отрядов. Кажется на шесть, но, может,