чего? Совсем ку-ку? Мы с вами про картины говорим! Они в музее находились. Мне их бывшая хозяйка так прямо и сказала, что картины из музея. А добрые люди мне потом еще нашептали, что батюшка ее в оценочной комиссии музея сидел, что приносили в музей из ценного, а соглашались отдать за копейки, то он себе прибирал. А что похуже и подороже, то в музей шло. Музей из казны деньги черпал, а он из своего кармана. Есть разница?

– А что за музей? Можно узнать?

– Не знаю. Да и какая теперь уж разница? Я вам говорю, сама носила свою картину оценщику-антиквару. Он мне объяснил, что стоит она не так уж мало, потому что является копией какой-то еще более старинной картины. Копию нарисовали в начале девятнадцатого века, а оригинал старше еще лет на сто!

– И он вам это так прямо и сказал?

– Да! И бумажку выдал! Типа экспертного заключения.

Следователь заинтересовался:

– Можно на него взглянуть? Оно у вас, случайно, не сохранилось?

– Почему же не сохранилось, – пожала плечами Глафира. – Очень даже сохранилось. За него же деньги плачены. Рубль шестьдесят четыре копейки. И еще пятнадцать копеек содрал за сам бланк квитанции. Но бумажка солидная, с подписью и печатью. А зачем оно вам?

– Хочу его нашему эксперту показать.

Глафира колебалась.

– Это будет расценено как добровольная помощь следствию, – приободрил ее следователь.

– Принести, значит?

– Сделайте такое одолжение.

Глафира ушла, и очень быстро из-за стенки раздался ее голос:

– Когда Славка со мной разговор этот жалостливый о своей жизни горемычной завел и на картины намекать начал, я сначала не хотела ему отдавать Констанс. А потом подумала, ну что Констанс? Она ведь на картине, а у меня Эликсир есть. Он живой и тоже кушать хочет. Ему конюшню теплую нужно, сколько же он может вместе со мной в доме жить. Нет, я не против, но все-таки дом – это для людей, а для животного нужно отдельное помещение.

– А как к вам попал конь? Это ведь недешевое удовольствие.

– Ох, недешевое. Если бы я знала, сколько он жрет, нипочем бы не стала его выкупать. А так его на бойню свезли, а у меня там подруга работала. Она в лошадях разбиралась. Вот и говорит, лошадь хорошая, тощая только очень, веса в ней никакого, купишь дешево, откормишь, будет тебе верный друг и помощник. Ну я и послушалась. Ничего не скажу, отъелся Эликсир на моих харчах неплохо, и вообще, конь он славный, с детишками ладит, на нем охотно все катаются, он добрый и к людям тянется, никого не сбросит, не укусит. Но все-таки доход от него еле-еле перекрывает расходы на содержание. А конюшни у него так и нет.

– Так Слава обещал с вами поделиться барышами?

– Не без этого, – согласилась Глафира. – Ну а что? Не за просто же так я согласилась ему помогать. А когда Констанс ему отдавала, то и квитанцию об ее оценке хотела отдать. А Славка отмахнулся, не надо, мол, сейчас оценочную экспертизу все равно заново будут проводить, мало ли что с картиной за эти годы случиться могло. А что с ней могло случиться? Она у меня дома на стене висела, ничего с ней не менялось. Да все эти юристы, эксперты и врачи – им лишь бы денег с человека содрать. Куда ни придешь, все анализы уже готовы, а они по второму кругу гонят. Мол, вашим анализам мы не верим, нам свои подавай. В третье место придешь, там снова по новой. Так деньги из людей и качают. Ага! Вот она!

И Глафира появилась на пороге с порядком порыжевшей от времени бумажкой в руках. Это была та самая заветная квитанция. Буквы на ней были едва видны, но все-таки удалось разобрать, что квитанция выдана неким центром экспертиз для вывоза предметов искусства за рубеж. Номер дома оказался размытым, а вот название улицы удалось разобрать.

– Моховая… Это возле цирка.

– Я помню, где это, – сказала Глафира. – Могу показать.

– Вряд ли этот центр дожил до наших дней. Времени-то прошло почти тридцать лет. Хотя… сейчас проверим.

К удивлению следователя, центр благополучно существовал и поныне. И даже собирался открыться ровно в одиннадцать утра.

– Решено, прямо к открытию туда и поедем.

– А как же ваш эксперт?

– А к нему мы поедем прямо сейчас. Время еще есть. Успеем.

И, повернувшись к Глафире, следователь произнес:

– Учитывая ваш пол, возраст и примерное поведение в прошлом, а также двух питомцев, находящихся у вас на иждивении, я пока что воздержусь от мер в отношении вас.

– Вы меня не посадите! – обрадовалась женщина.

– Следствие будет продолжено, а мера вашей виновности будет определена позднее. Пока что живите, как жили, дом свой не покидайте. И если появится Слава, то мой вам совет: немедленно сообщите мне. Поступить так – это в первую очередь в ваших собственных интересах.

Глафира пообещала, что тут же звякнет, но ни у кого не возникло иллюзий на этот счет.

– Племянника ее придется нам искать своими силами. Тетка его не сдаст. Но кое-что нам все-таки удалось узнать. Поедемте, послушаем вместе.

Таким образом, Саша с Алиской оказались приглашенными в гости к эксперту, который занимался изучением полотен, украденных ранее, и которому предлагалось взглянуть на картины, позаимствованные сегодня ночью Глафирой.

– Сразу вам скажу, человек он непростой, – предупредил их следователь. – Семен Юрьевич частенько и на безвозмездной основе консультирует наше отделение, когда к нам попадают произведения искусства. Но если что не по нему, может расстроиться и бросить заниматься нашим делом. И я не смогу даже на него надавить, мало того что за спасибо, так еще и в свой выходной день человек работает!

Но им повезло, эксперт оказался ранней пташкой, к приезду гостей уже успел выпить утреннюю чашечку кофе и потому благосклонно отнесся ко всему происходящему.

– Ну те-с! – с воодушевлением произнес он. – Что тут нового мне принесли?

– Еще две картины из той же серии и примерно в том же состоянии.

– Так, так… Поглядим, поглядим. Ну да, все, как я вам и говорил раньше. Копии!

Алиска кивнула:

– Мы знаем, что копии. Но эти копии сделаны больше ста лет назад. Еще в девятнадцатом веке!

Эксперт с любопытством посмотрел на нее:

– Кто вам это сказал, милая барышня?

– Хозяйка одного из полотен. Того, что с лошадкой.

– В таком случае она заблуждалась.

– Не может быть, она картину на оценку носила, у нее и квитанция сохранилась.

Эксперт оживился еще сильнее:

– Она у вас есть? Квитанция эта?

– Пожалуйста.

Семен Юрьевич с жадностью схватил бумажку, которую им отдала Глафира.

– Что я вам могу на это сказать, – произнес