– Что? Что там? – не выдержал Саша. – Что-то ужасное?

Агния Эриковна вместо ответа достала бутылочку воды, открыла и с жадностью опустошила ее до последней капли.

– Ну, Харченко! – произнесла она затем то ли с восхищением, то ли с ужасом, то ли с отчаянием. – Ну, бездарь!

– Что случилось? Картина совсем ничего не стоит?

– Наоборот! – воскликнула Агния Эриковна. – Если я права, если не ошиблась, то вы владеете весьма редким предметом искусства середины восемнадцатого века. И, более того, картина эта обладает своей историей, и весьма занятной.

– Значит, это не копия?

– Я не берусь утверждать официально, вот так, без проведения специальной экспертизы, но стиль письма, сами краски, холст, на котором написана картина, – все это в большей степени характерно для времени создания самой картины, а вовсе не ее копии.

– Вы знаете ее автора?

– История донесла до нас лишь его имя – Иван. Он был крепостным графа Шереметева. Видимо, очень талантливым, раз его заметил сам граф. Заметил, отправил обучаться за свой счет живописи, а затем сделал своим придворным художником. Не только у императоров или великих князей имелся свой двор, он был и у дворян поскромнее. Нужно же им было чем-то украшать свои покои, вот и учили крепостных, которые затем всю свою жизнь вкалывали на хозяина. Иван написал для графа множество картин, и в том числе серию «Домашние животные», которая была задумана графом для украшения детских покоев в честь дня рождения его сына и законного наследника. После пяти дочерей граф был вправе рассчитывать на мальчика, и графиня не подвела. На радостях граф устроил всевозможные праздничные гулянья, а детские комнаты были убраны по-новому. Девочек переселили в их личные покои, а одну из комнат выделили новорожденному сыну. Чтобы девочки не почувствовали себя ущемленными, их комнаты были украшены очень живописно. В частности, художнику была заказана серия с детенышами домашних животных. У вас я вижу корову с теленком и овечек. Но точно знаю, что было как минимум еще несколько работ, включая кошку с котятами, собаку со щенками и…

– Кобылу с жеребенком.

– Совершенно верно. У вас она тоже есть?

– Была. И кошечка была, и собачки… Все были.

– Но именно кобылу и приносили вам для оценки вашим Харченко.

– Все картины из одной серии, одного размера, находились в руках у одной владелицы.

– Вот о личности их прежней хозяйки хотелось бы узнать подробнее, – произнесла Агния Эриковна с живым интересом. – Как эти картины оказались в ее руках? Дело в том, что картины эти были в свое время довольно известны, но пропали из поля зрения искусствоведов еще после Великой Отечественной войны, когда в числе собрания музея отправились в эвакуацию, но до места назначения в тылу так и не доехали. Вообще, до революции эти картины находились в имении графа, которое было разграблено восставшими массами пролетариев. И если с золотом и серебром новые власти еще как-то разобрались, оно было найдено и возвращено в казну, то картины были переданы в Русский музей, где долгое время находились в запасниках. После войны куда делись картины, никто не мог сказать. Да никто особо и не искал их. На тот момент картины не представляли большой ценности.

– А сейчас?

– Сейчас все изменилось. Несколько лет назад на рынке появилось несколько работ, сделанных Иваном Шереметевым. Так в каталогах называют этого художника. У крепостных часто не было своей фамилии, их величали по фамилии их хозяина. В данном случае художник получил фамилию самого графа. Так вот, его работы вызвали фурор на рынке, потом появилось еще две картины, еще и еще. Интерес к ним рос, цена, соответственно, тоже возрастала. Если первые картины были проданы за несколько тысяч долларов, то сейчас за каждую можно спокойно получить до ста тысяч. А если собрать все картины серии вместе, то и миллион.

– Миллион долларов за пять картин?

Честное слово, теперь Саша понимал племянника Глафиры, которого затрясло при виде ее картины. Но где парень мог видеть фото этой картины раньше? Где и, самое главное, у кого?

– Значит, нам досталась серия оригинальных работ художника Ивана Шереметева?

– Конечно, это могут быть прижизненные копии, сделанные самим автором. Такое тоже возможно. И хотя архивные записи не содержат указания на то, что такая копия или копии были сделаны, это вполне реально. Но в том, что картины писаны именно Иваном Шереметевым, сомневаться почти не приходится. У него очень характерная манера письма, ее трудно как спутать, так и подделать.

– Вы нас порадовали, спасибо вам.

– Всегда рада помочь. Оставите картины у нас для окончательного определения их подлинности?

– Благодарю, но пока они нужны нам самим.

И Анатолий Андреевич с загадочным видом взял одну из картин, взглядом дав понять Саше, чтобы тот забрал вторую.

Оказавшись на улице, Саша не удержался и тут же спросил:

– Что вы задумали?

– Сам еще не знаю. Но если я прав, то дело происходило следующим образом. Славка крал картины не для своего удовольствия, он старался для кого-то еще. Этот человек снабжал Славку фотокопиями украденных картин, которые парнишка и подкидывал неподалеку от места кражи. Сами оригиналы Славка тащил к своему заказчику. Первые три эпизода прошли у них гладко.

– Ничего себе гладко! – вырвалось у Саши. – Два человека застрелено!

– Это к делу не относится. Не думаю, чтобы воры занимались еще и убийствами. Это не в их интересах. Напротив, они делали все возможное, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Ничего себе не привлекать! – теперь уже возмутилась Алиска. – Они крали картины, ломали их и выбрасывали. И это вы называете не привлекать внимания?

– Если бы они хотели его не привлекать, то они должны были на стены вешать фотокопии, – поддержал ее Саша. – Пока хозяева бы смекнули, что с картинами что-то не то, могло пройти очень много времени. И воры были бы уже далеко.

– Это невозможно.

– Почему?

– Рамы изготовлены таким образом, что невозможно извлечь из них картину без специального столярного оборудования. Нужны клещи, тиски, молоток и еще какие-то инструменты. Когда я изготавливал со своих картин фотокопии, то саму фотографию мне напечатали без проблем. А вот заменить оригинальное полотно на фотокопию, тут мне пришлось обращаться к мастеру-краснодеревщику. И только у него в мастерской удалось разобрать раму на части, вставить в нее фотокопию, а оригинальный холст забрать. Грубо говоря, «на коленке» или на ходу такую процедуру не проделаешь. Нужно оборудование, место и время.

– Поэтому-то Славе и приходилось разламывать раму на части.

– Чтобы завладеть оригинальным холстом, другого способа нет, – подтвердил Анатолий Андреевич.

– А рядом с обломками старинной рамы Слава бросал и порванную фотокопию. Расчет строился