За деревьями мелькнул просвет, и объяснения пришлось отложить. Блинков-младший подбегал к просеке. Еще немного, и он увидел серую дорогу, которая издали показалась ему асфальтовой. Это в тайге-то! Подойдя ближе, Блинков-младший рас­смотрел, что дорога сколочена из потемневших от времени досок. Еще удивительнее. Людей Митька не заметил и отважился высунуться из тайги.

Дощатая дорога поднималась от берега реки на пригорок. Теперь стало видно, что вдоль нее, скры­ваясь в траве, тянутся ржавые стальные тросы. На пригорке, шагах в трехстах, без видимого поряд­ка стояли сараи. Дорога с тросами вела в самый большой. Там за распахнутыми настежь воротами виднелся знакомый оранжевый самолет, а вокруг суетились люди. По летным фуражкам Блинков-, младший узнал отца Лины и второго пилота Сам-вел Самвелыча. Мелькнул Пашкин замасленный комбинезон и нырнул под самолетное брюхо. А вон и папа в своей выцветшей энцефалитке: закрывает ворота, толкает, старается, а воротина огромная, в три его роста.

Митьку прошибла слеза от умиления. Не торо­пясь бежать к своим, он стоял у кустов на краю просеки и думал о множестве разных вещей.

Что Лина будет рассказывать, как он струсил. Папа-то его поймет, а остальные?

Что ни четыре, ни двадцать четыре человека не смогли бы втащить самолет на пригорок. Значит, дощатая дорога с тросами — подъемник вроде гор­нолыжного. Тогда в сараях лесопилка: вылавлива­ли бревна из реки, поднимали и распускали на доски.

Что за спиной у папы зачем-то болтается кара­бин. Видно, не так уж и ошибался лучший сыщик из всех девятиклассников: уголовники на самом деле пытались захватить самолет, поэтому наши не расстаются с оружием.

И что долгий путь до Ванавары кончается. Ско­ро сядут все в самолет, разгонятся по дощатой до­роге и полетят. А в Ванаваре он первым делом по­тащит папу в пельменную, как мечталось. Лишь бы ее не закрыли, а то уже смеркается.

«Что же я стою-то?!» — спохватился Блинков-младший и побежал к своим по дощатой дороге, скрипя и грохоча.

Все сразу обернулись, но, кажется, еще не узна­ли его. Никто не помахал, не крикнул. Стояли, смотрели — и только. Тот, кого Митька считал Сергеем Ивановичем, поправил на груди автомат. Про автомат Лина ничего не говорила, да и не могло его быть в гражданском самолете. Не успел Митька удивиться, как из глубины сарая появился человек с непокрытой седой головой. Пятый! Мить­ка понял, что он и есть Сергей Иванович, Линии отец, а этот, с автоматом, просто напялил его лет­ную куртку и фуражку.

В мгновение мирная картина перевернулась, как в ужастике, когда лощеные господа во фраках вдруг оказываются гниющими мертвецами. Те­перь Митька видел, что и «папа» — не папа: фигу­ры похожие, но папа прямой, как доска, а этот су­тулый и вихлястый. Ясно, зачем он закрывал воро­та: не хотел, чтобы с плота заметили самолет. Уголовники же ничего не знают про Митьку с Ли­ной и думают, что на плоту с красной палаткой плывут случайные люди.

Митька попятился к лесу, но было уже поздно. Человек в одежде Сергея Ивановича торопливо сбросил с плеча автоматный ремень. «Выстре­лит», — подумал Митька. Но уголовник перехва­тил ремень в опущенную руку так, что автомат скрылся в траве.

— Эй, пацан! Иди сюда! — крикнул он и сам пошел к сыщику.

Блинков-младший прикинул свои шансы. Лучшиe солдаты, спецназовцы, открывают огонь через полторы секунды после того, как заметят цель. Уголовнику не успеть и за три. Три секунды — как раз три прыжка до кустов, нырнуть, перекатиться, а там и тайга. Положим, убежать он успеет. И плот перехватить, и объяснить этой упрямой дурехе, что был прав, тоже успеет. А дальше-то что? На плоту не выгребешь против течения. Его сюда же и принесет. А бросать плот и опять скитаться без спичек да с Лининой больной ногой... Нет, нельзя. Он погубит девчонку.

Отойдя подальше от пленников, уголовник сбро­сил автомат в траву. Пугать не хочет. Блинков-младший замахал рукой и, улыбаясь, пошел ему навстречу. Топор приятно оттягивал ремень за спи­ной. Какое-никакое, а оружие.

Он еще не знал, что скажет, да и не думал об этом. Врать незнакомым легко, язык вывезет.

Главное — за оставшиеся секунды точно понять, чего ты добиваешься своим враньем. Чтобы пре­ступник не понял, что его раскусили? Допустим, не понял. Но это не помешает ему задержать слу­чайных свидетелей. А надо, чтобы он пропустил плот. Чтобы не посмел пальцем тронуть ни тебя, ни особенно Лину. Пугать вооруженного преступ­ника силой бесполезно. Значит, будем пугать ко­личеством, решил Митька. Пусть он думает, что скоро здесь будет много народа.

— А вы летчики с Красноярска! — издалека за­вопил Митька. — Нам еще когда позвонили, что вы потерялись! Скажу своим, что первый вас на­шел, небось не поверят!

Уголовник ожег его злым взглядом.

Только мы еще когда до своих доберемся!

Вы, наверно, уже улетите, — поспешил успокоить его Митька. — Мотор-то у вас в порядке, мы слы­шали.

В порядке, — буркнул уголовник. — А ты кто?

Об этом Блинков-младший еще не подумал.

— А я молодой трелевщик! — ляпнул он пер­вое, что пришло в голову, и похолодел. Прежде чем врать, что ты молодой трелевщик, надо было поинтересоваться, чем занимаются молодые тре­левщики. Определенно, ездят на гусеничных ма­шинах вроде нарисованной на обложке сгоревшей книги. Но как называются машины и зачем на них ездят, Митька не представлял. Или вот еще во­прос: с какого возраста на них ездят? Если с восем­надцати лет, как на автомобилях, то сыщик сго­рел.

Уголовник ухмыльнулся. Видно, так и было: с восемнадцати. Оставалось надеяться, что неудав­шийся обман сойдет за похвальбу мальчишки.

— Ты откуда такой?

— А я молодой трелевщик! — ляпнул он первое, что пришло в голову, и похолодел.

Из Сосновки, — ответил сыщик, надеясь, что в любой местности, где есть сосны, найдется и Сосновка. Не то Митька угадал, не то уголовник неважно знал здешнюю географию, только про Сосновку он больше не спрашивал.

— А здесь что делаешь?

Так на плоту же плывем. Вы ж видели! — Тут настала пора ввернуть, что их много, и Митька ввернул: — У нас экспедиция: «Узнай свой край». На плотах. Мы первые идем.

А остальные? — спросил уголовник. — Мно­го вас?

Двадцать восемь человек. Сзади плетутся. — Митька доверительно подмигнул и добавил: — А я с девчонкой, понятно? Мы еще затемно снялись со стоянки и поплыли, пускай догоняют.

За спиной уголовника, бросив работу, на Блинкова-младшего смотрели Пашка, Сергей Иванович и Самвел Самвелыч. А папа-то где? Вон он вышел из-за самолета, блестит очками — ну да, у него бы- i ли запасные. А одет в какую-то черную тряпочную | куртку, наверное, с плеча беглых преступников. Спрятавшись за фюзеляжем, чтобы его не заметил второй уголовник, папа недвусмысленно показал единственному сыну кулак: не вмешивайся. Мить­ка отвернулся.

А здесь чего шляешься? — уже совсем успо­коившись, спросил уголовник.